Как снять и продвигать независимый фильм о музыкантах

Лучшие документальные фильмы о музыкантах почти всегда рассказывают не о музыке как таковой. Вышедший в 2017 году «Про рок» Евгения Григорьева как раз такой пример, даром что его герои — участники трех начинающих групп из Екатеринбурга (Cosmic LATTE, «Сам себе Джо» и «Городок чекистов»). Задумав фильм как снятый через призму уральской рок-сцены портрет поколения, режиссер показал трогательную историю взросления, опыта, ошибок и большой мечты, которая разбивается о бытовые неурядицы, семейные драмы и творческие кризисы.

История проката «Про рок» не менее любопытна, чем сюжет фильма. Он вышел на экраны в ноябре 2017 года, прошел почти не замеченным, однако затем добрал свою аудиторию за счет точечных спецпоказов и отзывов медийных людей, блогеров, журналистов и критиков. Фильм до сих пор можно посмотреть в кино, для отечественного проката это уникальный случай.

Продюсер ленты Анна Селянина рассказала ИМИ.Журналу, как создавался и финансировался «Про рок», почему ему не подходит традиционная схема проката и как можно поддерживать интерес зрителей к фильму, который вышел полтора года назад (а снимался — шесть лет).

Беседовал: Дмитрий Куркин

Шаг 1. Начало: авторский бюджет и голый энтузиазм

«Про рок» начинался как лихой, озорной творческий проект. Инициатором был Женя Григорьев, это была его голубая мечта — снять кино и о музыкальной среде, и о том, что происходит с нами и вокруг нас.

То, что фильм может не получиться, стало ясно уже на кинопробах. И внутри команды постоянно ходили разговоры, не выпустить ли этот 20-минутный эпизод про кинопробы отдельно — это самое смешное, что есть в фильме, — да и закрыть проект.

Кинопробы мы снимали на личные деньги режиссера, гонорар за рекламу — 450 тысяч рублей. На эти деньги съемочная группа приехала в Екатеринбург. Там благодаря стенам родного города мы экономили на всем: зал нам дали бесплатно, аппарат на сцену поставили за смешные деньги, с суперскидками, оптику и камеры собирали по друзьям, звукорежиссеры «Смысловых галлюцинаций» на кинопробах работали бесплатно. Платили самый минимум за то, за что не могли не платить. Нам казалось, что через год после кинопроб мы точно закончим фильм. Только спустя два года мы получили субсидию Министерства культуры на производство. А до этого мы писали заявки на гранты, искали коммерческих партнеров. Это был долгий путь, и мы не одиноки на нем: это норма в авторском кино.

Шаг 2. Съемки: субсидии Минкульта

Итак, мы получили субсидию Минкульта — 1,8 миллиона рублей. Это поддержка кинопроизводства из бюджета РФ, которую можно получить на конкурсной основе, если ты организация кинематографии, то есть в официальном уставе юридического лица написано, что ваша компания производит кино, — тогда вы имеете право подавать авторские проекты на конкурс.

Деньги выделяются именно на производство, причем из пропорции 65/35: 65% выдает на реализацию проекта государство, а 35% компания вкладывает своих. И мы вложили на тот момент еще около миллиона, а перед Минкультом отчитались за все 100%, показали, куда ушла каждая копейка.

Естественно, существуют лимиты для разных видов кино: для документального кино — от 2,5 до 5 миллионов (на спецпроект), на игровое дебютанты могут получить 25–30 миллионов, остальные — больше. Но пропорция 65 на 35 остается всегда.

Шаг 3. Постпродакшн: краудфандинг

Когда мы получили субсидию, то снова решили: «Ну все, через год у нас будет кино». Но год прошел, а субсидии едва хватило на съемки. А впереди еще был постпродакшн: 350 часов отснятого материала с камер, которые мы выдали героям — камер-беспилотников, как мы их называли, — и порядка 200 часов, которые мы сняли сами.

Мы объявили краудфандинг на «Планете.ру» и за три месяца собрали 625 тысяч рублей. Когда мы закончили кампанию, я поняла, что эти 625 тысяч я могла заработать гораздо проще. Краудфандинг — это большой ежедневный труд. Сначала кажется, что у тебя столько увлекательных материалов, которые можно показать людям, и увлекательных историй, но к концу второго месяца каждый пост в соцсетях дается мучительно.

Все это время мы развивали кинокомпанию «Первое кино» — обрастали специалистами, техникой, заказами, связями. В итоге часть монтажа, звук и цветокоррекцию оплачивала уже прибыль кинокомпании. К счастью, продюсеров у фильма к тому моменту уже было три: Григорьев, Виктория Лупик и я. Вика присоединилась к фильму на финальном этапе, когда у меня силы были на исходе, и взяла на себя весь постпродакшен.

Кинотеатральный звук 5.1 к фильму делали на киностудии «Синелаб» — он стоил 1,5 миллиона. Я как продюсер работала без гонорара в течение шести лет, режиссер и оператор тоже. И если сложить все это, взяв даже минимальные ставки для каждого из нас, и прибавить к «живым» деньгам, потраченным на фильм (около 5 миллионов), получится порядка 8 миллионов. Для документального фильма за пределами России это бюджет средний, даже небольшой. В России — весомый.

Шаг 4. Дистрибуция

Я как-то посчитала, и у меня получилась красивая цифра: ровно 2000 дней мы работали над фильмом, с кинопроб 29 ноября 2011 года до премьеры на фестивале «Движение» 29 апреля 2017 в Омске, где мы получили Гран-при. Ура, премьера, финиш — казалось мне. Но спустя два года я все еще практически фул-тайм занималась фильмом — теперь прокатом и продвижением.

Оказалось, что замечательный фильм с отличным звуком и даже призами никому не нужен: ни телевидение, ни кинотеатры не выстроились за ним в очередь. Тогда как устроить встречу фильма со зрителем и при этом вернуть хотя бы часть затрат?

Мы не понимали, как найти дистрибьютора. То, что мне предлагали, казалось насмешкой. Я начала внимательно смотреть на цифры других фильмов в прокате. Не только документальных, но и игровых тоже.

Примерно в тот же момент (9 ноября 2017 года. — Прим. ИМИ)вышел фильм Ивана Шахназарова «Рок», с которым нас одно время путали. Игровой фильм с бюджетом 60 миллионов. Собрал 400 тысяч. И это не единичный случай. Все данные открыты — посмотрите на «Кинопоиске». Или вот прекрасная табличка по документальным фильмам, вышедшим в прокат с 2004 года. Негусто, да?

Первый дистрибьютор предложил мне примерно 15% от половины прокатных сборов (другую половину забирают кинотеатры), я страшно оскорбилась. То есть даже если фильм зарабатывает в прокате 3 миллиона, ты из них получаешь 225 тысяч? При этом афиши и трейлеры — весь маркетинговый пакет — делаешь ты, и кажется, что кто-то другой на этом зарабатывает.

Но в итоге все так и есть. При маленьком количестве сеансов и экранов сборы фильма в лучшем случае смогут оплатить расходы по выведению картины на рынок — но не отбить бюджет на производство. Поэтому авторское кино без грантов и субсидий невозможно: вернуть средства с проката не получится.

Шаг 5. Продвижение: трехдневный прокат и спецпоказы

В традиционном смысле прокат у «Про рока» длился три дня: 29, 30 ноября и 1 декабря 2017 года наш фильм шел в 40 городах (по одному сеансу в одном-двух кинотеатрах каждого города каждый день). Мы придумали эту схему, и для авторского кино она оказалась очень правильной. Подобным образом очень успешно позже выходили в прокат игровые фильмы «Довлатов» и «Война Анны».

Мы просили кинотеатры поставить один вечерний сеанс в пятницу, субботу и воскресенье. У фильма узкая аудитория — те, кто любит рок-музыку или документальное или авторское кино. Таких людей и в Москве-то не очень много, а в регионах совсем мало. И они знают «свои» места, где показывают независимое кино: в Екатеринбурге это был кинотеатр «Салют», в Новосибирске — «Победа», в Красноярске — Дом кино.

Но беда в том, что у нас был нулевой маркетинговый бюджет, поэтому даже на эти три сеанса наша узкая аудитория не пришла — они просто про фильм не знали, а через пару недель, читая прессу и соцсети, начали спрашивать: «Так, а где в Уфе это можно посмотреть?» И весной 2018 года в отдельных городах мы делали дополнительные показы. Спецсобытие с участием режиссера плюс серия показов. В Москве было иначе: фильм шел нон-стоп полтора года, по два-четыре сеанса в месяц.

Мы ставили показы с шагом раз в одну-две недели, чтобы заставить работать сарафанное радио: зрители вышли с показа в восторге, рассказали дома и на работе, написали отзывы в соцсетях, и их друзья идут на следующий сеанс.

«Про рок» за эти полтора года всегда шел в полном зале, часто с аншлагом. Для обычного кино эта схема неприменима, потому что приходится вручную поддерживать сарафанное радио, напоминать, писать отзывы, отмечать фильм в постах, зазывать на показы тех, кто все хотел, но не дошел. Это очень кропотливая работа. Ни один дистрибьютор не будет это делать долго, так как есть график релизов и команда переключается на следующую премьеру.

Но «Про рок» — мой ребенок, и я с ним вожусь. Я составила список людей, которым я время от времени присылаю даты следующих показов фильма и пишу: «Приглашаю на показ». Для них я резервирую гостевые места, договариваясь с кинотеатром. Не факт, что человек придет, но если придет, то ему фильм наверняка понравится и он с удовольствием напишет про него личный пост, а значит, на следующий сеанс придут еще пять человек.

Я очень благодарна тем лидерам мнений, которые посмотрели фильм, когда, кроме названия, про него не было ничего известно. В «Про рок» нет ни известных актеров, ни известного режиссера — совсем непонятно, почему на него должны пойти. В принципе, всем есть чем заняться вечером, кроме как идти на фильм про мало кому известных уральских рокеров.

Итоги: сборы и репутация

Наши официальные сборы сейчас — 3,5 миллиона рублей. К ним надо добавить еще полмиллиона, которые не учтены: у фильма две версии, режиссерская и прокатная, у них разные прокатные удостоверения, и не все сборы попадают в копилку статистики.

Кроме того, мы, например, показывали фильм в «Гоголь-центре», а это не кинотеатр, и его продажи система не учитывает. То есть в итоге получается около 4 миллионов. Для документального кино это успех, в табличке выше мы на 8-м месте по сборам, потому что обычно док в прокате собирает 100–200 тысяч.

Лидер проката дока «Медведи Камчатки. Начало жизни» — милейшее кино про мимимишек для всей семьи —собрал 7 миллионов. В феврале вышел «BEEF: Русский хип-хоп» и сделал всех: у него сборы — 23 миллиона, но это другая история, там на афише десятки имен известных рэп-исполнителей (на «Бюллетене кинопрокатчика» «BEEF» фигурирует в разделе «Музыка», а не «Документальное кино». — Прим. ИМИ).

Итак, бюджет фильма — 8 миллионов, в прокате мы собрали 4. Из них половину забирают кинотеатры. Еще примерно 1,3 миллиона ушло на обслуживание проката. То есть чуть больше полумиллиона вернулось обратно в компанию.

Если бы мы заработали еще по 4 на Украине, в Казахстане и, не знаю, в Америке, то, сложив эти небольшие сборы по всему миру, мы бы вернули бюджет. Как ни обидно, «Про рок» не будет иметь успеха на международном рынке. А мишки — будут.

Я посылала фильм на международные фестивали, но фильм там неинтересен. Зарубежному зрителю непонятны все эти «иронические позы наблюдателя» и «Женя, у нас все хорошо, мы пьем алкогольные напитки».

Стоило ли вкладываться в убыточный проект?

«А зачем снимать кино, если его и так полно? Зачем писать песни, рисовать картины?»— это цитата из «Про рок» от героя фильма Ильи. И отвечает нам там же, в финале, мудрейший Сан Саныч Пантыкин: «А если по дороге тебя еще кто-то услышал, ты кого-то зацепил, кто-то прошел вместе с тобой, тогда ты счастливый человек».

Начиная снимать кино, мы не знали, кто будет главным героем, как долго мы будем снимать и сколько уйдет на это ресурсов. Процесс производства фильма был дико трудоемкий, сложный и непредсказуемый. И часов отчаяния внутри болота, которое ты сам себе устроил, было настолько много, что этот опыт мы точно повторять намеренно больше не будем.

Мы, молодые кинематографисты, шли параллельными тропами с героями фильма и наступали на те же грабли, что и они. Артисты создавали и росли — то же происходило с нами.

Недавно фильм показывали на UlCamp — летнем IT-фестивале, который проходит в Ульяновске. Я очень рада, что картину перестали воспринимать как «фильм про уральский рок», он им никогда не был.

Сейчас зрители, вне зависимости от рода занятий, пишут в отзывах на «Про рок», что узнают себя в героях фильма.

Так во всех творческих, созидательных процессах: сперва нужно сделать что-то — песню, фильм, картину, проект ,— показать его ближнему кругу, потом профессиональной аудитории, потом широкой, так постепенно приходит признание, новые предложения и новые интересные идеи. «Про рок» принес нам единомышленников, новые творческие задачи, открыл много дверей, так что я совершенно точно ни о чем не жалею.

О ближайших показах можно узнать на сайте фильма.