Интервью с организаторами фестиваля Ural Music Night

Ural Music Night — едва ли не самое масштабное музыкальное событие в России, 28 июня в центре Екатеринбурга на 80 сценах выступят более 2000 артистов. Вход на все площадки бесплатный, фестиваль существует за счет спонсоров и грантов. Кроме того, у проекта сильная образовательная программа.

Мы поговорили с организаторами Ural Music Night Наталией Шмельковой и Екатериной Шубенко о развитии «Ночи музыки», помощи молодым артистам, меценатстве и эффекте волонтерской поддержки.

Беседовал: Слава Солдатов

Как появился Ural Music Night?

Наталия: Мы придумали «Ночь музыки» случайно в 2015 году. Команда, которая делала фестиваль «Старый новый рок» (старейший уральский рок-фестиваль, проводится в Екатеринбурге с 2000 года. — Прим. ИМИ) обсуждала его итоги. Стали спорить, ругаться, говорить, что рок–музыка умерла и сейчас нет какого–то главного музыкального направления. Все смешивается, в плеерах у людей соседствуют совершенно разные стили, а на улице к тебе уже не подходят и не спрашивают за нашивки и прочее. Плюс Екатеринбург хоть и рок-н-ролльный город, но здесь есть и крутые академические музыканты, сумасшедшие электронщики, интересная этно-музыка. Да и в одном здании, как на «Старом Новом роке», артистам было тесно, поэтому мы решили вывести музыку на улицу. Отсюда и идея о свободном входе — на одну ночь люди могут послушать разную музыку и попробовать что-то новое для себя. Первый опыт был удачным, и мы решили продолжать.

В чем особенность «Ночи музыки»?

Наталия: Мы очень любим Екатеринбург, не хотим отсюда уезжать, а хотим общаться с интересными людьми и ходить на интересные мероприятия. Но когда ты приезжаешь в другой город или страну, тебе трудно рассказать про Екатеринбург. Мы решили говорить о нем как о городе будущего, где куча интересных историй. И музыка в нем — универсальный язык, который объединяет и старых, и молодых, дарит положительную энергию. С другой стороны, я верю, что мы даем музыкантам возможность быть услышанными большой аудиторией. Я всегда привожу пример классной местной группы Funky Business Gang, которая собирает 50 человек в джаз-клубе, а на «Ночи музыки» в этом году их послушают не менее двух тысяч человек.

Концепция Ural Music Night менялась c годами?

Наталия: Мне кажется, что организаторы любого фестиваля — адреналиновые наркоманы. Делать фестиваль страшно: ты нервничаешь, что все пойдет не так, тем более когда у тебя сто площадок. И мы все время увеличивали количество сцен. В этом году стараемся держать себя в руках — подготовили 75 площадок. В прошлом году их было 103. Сейчас делаем упор на качество и на разнообразие музыки. Раньше я своими глазами видела, как с балкона Оперного театра пели арии, а вокруг собирались 5000 человек и слушали, после чего взрывались аплодисментами. Главная площадь города будет отдана классической музыке: там сыграют четыре оркестра, один из них — «Виртуозы Москвы». В остальном же концепция не меняется. У нас есть хедлайнеры, на которых приезжают из других городов . Есть возможность послушать не очень известных исполнителей, которые в музыкальном плане, на мой взгляд, круче звезд: например, «Мама» — выпускники проекта Ural Music Camp этого года, группа, которая была собрана и написала свои треки за неделю лагеря. Еще из малоизвестных, но талантливых — Kickin Jass Orchestra, Somesleep, Nuggers, «Авангард Леонтьев», Shoo. Перечислять можем долго.

Как устроена экономика фестиваля? Как он зарабатывает?

Екатерина: Наш фестиваль некоммерческий, в этом есть свои плюсы и минусы. С точки зрения экономики наш серьезный минус — отсутствие устойчивости и стабильности. Формируя бюджет, мы не можем заложить в него фиксированную сумму, потому что у нас нет гарантированного дохода. И каждый год мы начинаем заново формировать бюджет нового фестиваля— вот здесь и случаются сложности в плане стратегического планирования. Очень многие звезды мирового уровня букируются за год или за два — их графики расписаны, и для нас пока такой горизонт планирования невозможен.

Мы начали работать над тем, чтобы сделать бюджет устойчивым, но пока это только первые шаги. Сейчас он состоит из спонсорских средств, поддержки фондов. Небольшая, но стабильная часть денег идет от города и региона. Это не целевое финансирование, а участие в конкурсах, которые мы можем выиграть, а можем и нет (со списком спонсоров и партнеров фестиваля можно ознакомиться здесь. — Прим. ИМИ). Из года в год у нас есть постоянные партнеры, но отмечу, что сейчас спонсорам более интересен спорт, чем поддержка культурных мероприятий. Он привлекает больше людей. Вдобавок фестиваль проходит раз в году, и спонсоры не всегда готовы поддерживать долгосрочное сотрудничество на 3–4 года.

Какие спонсоры становятся постоянными?

Екатерина: На самом деле в России спонсорство смешано с меценатством. Не все разделяют эти понятия, и большинство спонсоров нашего фестиваля — это в первую очередь меценаты, а уже потом спонсоры, которые хотят получить какой–то маркетинговый эффект. Я сейчас учусь в Европейской ассоциации спонсорства и поняла, что мы неверно понимаем это понятие.

По сути, это бизнес–инструмент, инвестиция, когда деньги вкладываются в проект, от которого можно получить доход. У нас основной фактор поддержки лежит не в бизнесе, а в эмоциях. Поэтому нас поддерживают локальные компании. Команда фестиваля работает над развитием бренда Уральского региона, бренда Екатеринбурга. Во многом именно это мотивирует наших спонсоров поддерживать «Ночь музыки» из года в год.

К «прочим доходам» мы относим, например, заработок от продажи мерча, а также от проведения дополнительных концертов (которые проходят не в саму «Ночь музыки»).

Бюджет фестиваля в 2019 году:

46% — спонсорские средства

36% — гранты*

17% — субсидии

1% — прочие доходы

*Ural Music Night проходит при поддержке Фонда президентских грантов на развитие гражданского общества, гранта губернатора Свердловской области, департамента молодежной политики Свердловской области, администрации Екатеринбурга.

Как формируется лайнап «Ночи музыки»?

Наталия: У нас есть восемь основных направлений, в которые входят рок, поп, этно, джаз, электронная и академическая музыка. В каждом из них выбираем хедлайнера. В отборочный комитет каждого направления входят в среднем 20 человек, по классике чуть меньше.

Например, в этом году мы выбрали Little Big хедлайнером поп-музыки, Хаски — рэпа. Еще будет Jazzrausch Bigband, это 18 человек из Мюнхена, играющих техно на классических джазовых инструментах. Живьем это очень крутая музыка.

Какие-то имена удается получить в сотрудничестве с иностранными консульствами: три группы приезжают из британского Бирмингема, а еще будет шоукейс лейбла Ninja Tune. Франция, Германия, Америка, Голландия, Чехия — кого-то предлагают в консульствах, кого-то находим мы, и получается очень интересная международная история.

И самое главное — это заявки от музыкантов. В этом году их было более 900, наш рекорд. Кроме того, сцену и площадки помогают формировать эксперты и промогруппы, которых мы приглашаем, опираясь на их опыт в разных музыкальных стилях.

На Ural Music Night выступят музыканты из 25 стран. Среди зарубежных хедлайнеров — Grupo Fantasma (США), Jazzrauch Bagband (Германия), ЛСП (Беларусь), MARUV (Украина), Brainstorm (Латвия), The Assist (Великобритания), Riscas (Великобритания), Dschinghis Khan (Германия), резиденты лейбла Ninja Tune (Великобритания), Адам Бен Эзра (Израиль),  Bohemian Bards (Чехия) и другие. Российскими хедлайнерами стали Little Big, Shortparis, Хаски, «Эпидемия», Ромарио и оркестр «Виртуозы Москвы».

Какой артист обошелся фестивалю дороже всего?

Екатерина: Я не могу рассказать о самом дорогом участнике этой «Ночи музыки», но на прошлой им стал Эмир Кустурица и его оркестр. В 2019 году в нашем бюджете около 65 миллионов рублей, поэтому мы не можем заявить хедлайнера, который стоит 50 миллионов. И это притом что у нас всегда около 10 хедлайнеров. Мы бы очень хотели пригласить и Стинга, и Мадонну, но пока не можем себе этого позволить.

Можно ли заработать на бесплатном фестивале?

Екатерина: Нет, сам фестиваль пока ничего не зарабатывает. Возможно, в будущем это изменится. В этом году мы запустили новую линейку мерча, всегда работаем над созданием каких–то новых источников дохода. Но вход на фестиваль будет бесплатным — такова позиция основателя Ural Music Night Евгения Горенбурга, и в ближайшее время она точно не изменится.

Позволить минимальный доход может развитие какой–то инфраструктуры фестиваля, и сейчас мы работаем над этим. Мы много говорим о создании эндаумент–фонда, но пока для него нет подходящей концепции. Сам по себе фестиваль под нее не подходит, а цель может быть гораздо шире, например помощь молодым музыкантам.

В связи с тем, что у фестиваля нет системного финансирования (мы не продаем билеты, в бюджете региона и города не заложены средства на проведение фестиваля), ресурсы на его проведение нам приходится искать каждый год заново. У нас есть спонсоры, которые нас поддерживают из года в год, но специфика взаимодействия с ними такова, что каждый раз мы заново начинаем диалог о возможности поддержки фестиваля. Одна из ближайших задач организаторов — формирование устойчивости фестиваля, в том числе финансовой.

Эндаумент-фонд — один из инструментов, который может помочь в долгосрочной перспективе сделать проект более устойчивым. Одной из сдерживающих особенностей этого инструмента является продолжительная процедура формирования самого фонда.

Как распределяются деньги, полученные на фестиваль?

Екатерина: Самая большая часть — гонорары артистов, соответственно, чем больше артист, тем больше нужно денег. В среднем две трети идет на гонорарную часть и участие хедлайнеров (райдеры, транспорт, размещение), после идут расходы на сцену, аппаратуру и оборудование, потом занимаемся остальными вещами, например онлайн–трансляциями.

Часто ли возникают бартерные отношения со спонсорами?

Екатерина: Бартер широко распространен на российских фестивалях. Например, на таких условиях мы работаем с компанией, доставляющей воду — она на фестивале нужна всем. Работаем со службой такси — им интересна такая история отношений. В прошлом году мы сотрудничали с местной авиакомпанией: нам дали скидку на билеты, в этом договориться не получилось, и это сразу увеличило расходы фестиваля.

Насколько активны молодые музыканты в Екатеринбурге сегодня? Их становится больше с каждым годом?

Наталия: Мне сложно говорить, потому что за три месяца до «Ночи музыки» кажется, что в городе только музыканты и живут. У нас много групп, которые играют очень качественную музыку, но им трудно перейти в другую категорию с точки зрения охвата аудитории. Одно дело, когда ты выступаешь перед сотней зрителей, другое — когда перед 600 и больше. С другой стороны, это во многом дело времени. Да и мы живем в такую эпоху, когда выйти на этот уровень сложнее.

Как устроен проект Ural Music Camp?

Наталия: Ural Music Camp — это недельный музыкальный лагерь, в этом году он проходит во второй раз. Это не «Фабрика звезд» и не «Песни на ТНТ». Мы пытаемся создать комьюнити музыкантов, которые помогали бы друг другу и работали вместе. Мы налаживаем коммуникацию между людьми из разных городов. Еще мы хотим двигать креативную экономику, показываем, что музыка — это тоже индустрия.

У нас есть открытая и основная программа. Для последней мы отобрали 30 человек: там незнакомые люди формируются в музыкальные коллективы, и их задача — за несколько дней записать в студии песни и сыграть их на концерте. Также мы рассказываем нашим участникам о способах продвижения артистов, авторском праве, букинге.

О каких успехах этого проекта уже можно говорить?

Наталия: Небольшие результаты уже есть: например, участник первого Ural Music Camp работает над своим вторым альбомом. Один трек, который был записан у нас, издается синглом на лейбле в Германии. Для меня и других это невероятно классное ощущение — ты понимаешь, что благодаря тебе люди познакомились, записали трек, и вот он живет своей жизнью.

В прошлом году на фестиваль и его посещаемость повлиял чемпионат мира по футболу. Вы уже почувствовали его отсутствие сейчас?

Екатерина: Пока чувствуется отсутствие бюрократических барьеров: в 2018-м согласование «Ночи музыки» было очень долгим (Ural Music Night — единственное массовое мероприятие, разрешенное комитетом FIFA для проведения в дни чемпионата мира по футболу. — Прим. ИМИ). В 2019 году мы вошли в нормальное русло, и таких сложностей нет. Конечно, мы понимаем, что такого количества иностранных гостей, как в 2018-м, в этом году не будет.

«Ночь музыки» длится почти сутки. Что команда фестиваля делает остальные 364 дня в году?

Екатерина: Такой фестиваль готовится не за месяц–два, а в течение года. Более активная фаза подготовки начинается с зимы, интенсивность нарастает с каждым днем. Но лично я в этом году начну готовиться к следующему фестивалю уже сейчас, потому что надо успеть к заявочной кампании на получение грантов. Нет такого, что фестиваль закончился, мы выдохнули, остановились и пошли дальше. Нельзя забывать и о том, что у нашей команды есть еще фестивали: например, делаем «Старый новый рок», и в этом году мы сошли с ума и решили провести его уже через месяц после «Ночи музыки».

Наталия: Мы пытаемся строить экосистему вокруг фестиваля. Ural Music Night — это фейерверк и праздник для всех, но параллельно идет много другой работы. Мы продолжаем рассказывать о музыке на сайте Ural Music Mag про уральских музыкантов и поддерживаем интерес к ним на протяжении года. Существует Ural Music School — то же самое, что лагерь, но для школьников. И если в музыкальной школе заставляют играть гаммы, то тут ты можешь попробовать делать ту музыку, которая тебе нравится. И общаться с разными экспертами.

С сентября мы запускаем новый виток проекта Ural Music University. Раньше это просто был цикл лекций, сейчас — программа на 4 месяца, специально посвященная тому, как делать музыкальный фестиваль. Это курс с лекциями и практиками для 30 выбранных человек. Некоторые из них будут работать в нашем офисе, другие пойдут в дружественные компании. Нам нужно передавать опыт, нужны новые люди, которые будут делать фестиваль и другие наши проекты лучше.

Помимо спонсорской поддержки, есть ли помощь от волонтеров? Вы работаете с ними?

Екатерина: Мы считаем тему волонтерства очень важной. Мы запустили собственный волонтерский проект — хотим учить и развивать людей, чтобы получать полную отдачу и помощь в организации. В этом году нам помогает около 500 человек на самых разных уровнях. Надеюсь, что от нас они тоже получат много пользы.

Если говорить о других типах помощи, то в первые годы «Ночи музыки» команда пыталась сделать краудфандинг, но он был не сильно удачным. Кажется, люди пока не готовы вкладываться в такое дело. Краудфандинг — сложный инструмент, а финансовой отдачи много не приносит. Мы делаем его выборочно, для особых проектов вроде Ural Music Camp, там он себя оправдал.

Частные пожертвования тоже не привлекаем, и это тесно связано с созданием эндаумент–фонда. Несмотря на то что наш фестиваль по-настоящему народный, у нас нет отлаженной системы привлечения пожертвований. Если человек с улицы захочет финансово помочь нам, он не найдет на сайте информации о том, как это можно сделать. Если нам удастся реализовать свой план по созданию фонда, такая процедура будет предусмотрена.

Наталия: В организации фестиваля заняты более 5000 человек, 500 из них — это волонтеры команды Ural Music Volunteer Crew. Еще в этом году мы начинаем развивать эконаправление — появится раздельный сбор мусора. Это будет на одной площадке, в дальнейшем мы надеемся расширить такую практику на весь фестиваль.

«Ночь музыки» всегда позиционировалась как событие, сконцентрированное в центре города. До окраин не доберетесь?

Екатерина: Екатеринбург — самый компактный миллионник, и фестиваль в центре дает возможность дойти пешком до всех площадок . В прошлом году самая далекая площадка была у корпуса Уральского федерального университета — там выступал Иван Дорн. Чувствовалось, что она достаточно далеко, и фестивальная атмосфера уже не была такой монолитной. Мы осознанно выбираем центр города и далеко не уезжаем.

В чем, по-вашему, миссия «Ночи музыки»?

Екатерина: Мы сами сейчас в ее поиске. Да, есть миссии, которые мы транслируем. Нанести Екатеринбург на карту мира, стать музыкальной столицей мира — такого плана. Мы двигаемся к тому, чтобы сделать фестиваль частью мирового музыкального сообщества. Я бы хотела развивать «Ночь музыки» в международном плане, а для этого нужно приглашать больше иностранных артистов, брендов–партнеров для спонсорства, а еще наращивать информационное присутствие в соцсетях и делать более зрелищные онлайн–трансляции. Я стараюсь рассказывать о наших успехах в Международной академии спонсорства, и по крайней мере 40 человек оттуда знают, что «Ночь музыки» существует. Правда, пока выбирают не ее, а фестиваль в Гластонбери, который проходит в те же числа.

Наталия: Подобно человеку, у фестиваля есть несколько стадий: юность, зрелость, закат. У нас сейчас юность, переходящая в такое бодрое состояние, когда ты понимаешь, как жить. Мне сложно говорить о миссии и месте «Ночи музыки», находясь внутри процесса. Я не могу вырвать себя из контекста. Но 200 000 человек, которые были на фестивале в прошлом году, показывают, что вроде бы ты делаешь что–то правильное. Бывает, что хочется все бросить и уехать в деревню сажать картошку. Но когда ты смотришь из-за сцены на 30-тысячную толпу абсолютно счастливых людей и выступающих перед ними радостных музыкантов, то думаешь: «Так, что мы будем делать в следующем году?»

Ural Music Night в цифрах:

2015 год — бюджет 18 млн. руб.,

46 сцен, 80 000 зрителей

2016 год — бюджет 24 млн. руб.,

76 сцен, 150 000 зрителей

2017 год — бюджет 36 млн. руб.,

100 сцен, 180 000 зрителей

2018 год — бюджет 48 млн. руб.,

103 сцены, 200 000 зрителей

2019 год (ожидаемые показатели) — бюджет 65 млн. руб.,

80 сцен, 220 000 зрителей