Маленький ярче и что он тут устроил

Маленький ярче — битмейкер и продюсер, который писал музыку для Егора Крида, Федука, OG Buda, Платины, Lovv66, blago white, Майота, Soda Luv и других актуальных рэп-артистов, а сейчас развивает сольную карьеру: за 2021 год он выпустил эмбиент-альбом «Insomnia» и хайпер-трэп-релиз «Pur3». «ИМИ.Журнал» поговорил с музыкантом о его сотрудничестве с лейблом CPLUS, рынке битмейкинга в России, а также о том, почему продюсеры все чаще становятся артистами. 

Почему Маленький ярче? Что значит этот псевдоним?

В свое время в США появилось много «лилов» среди рэперов. И в какой-то момент я подумал, что «лил» — это же значит «маленький», в России это еще никто не использовал, поэтому я и выбрал себе такой ник. 

У тебя запоминающийся войс-тег: «Маленький ярче, а что ты тут устроил?» Как он появился?

У моего лучшего друга Миши очень забавный и особенный лексикон: он большую часть жизни прожил с бабушкой. Как-то раз Миша пришел ко мне домой в то время, когда я писал биты, и я попросил его записать для меня войс-тег. Тогда он просто встал к майку и сказал: «Что ты тут устроил?» И я такой: «Блин, чел, что это за выражение, кто так говорит?» А потом нам показалось, что это прикольно, и в итоге я стал использовать этот тег. Но сейчас мне настолько от него ***** [плохо], что я не могу уже его слышать.

Надоел?

Еще года два назад. Но с точки зрения маркетинга и карьеры продюсера это удачный тег, его все замечают. Иногда я даже прошу своего друга-продюсера вставить его за меня, потому что я уже не могу: делаю его тише-громче, а он все так же ***** [ужасно] звучит. А когда я беру другой тег, клиенты пишут: «Можно со старым тегом?» И я понимаю, почему им нужен именно он. Этот тег — важная часть моего становления как битмейкера, в определенной степени из-за него я стал узнаваемым, но свою функцию он уже выполнил. И вот сейчас я разрабатываю себе новый тег.

Что ты почувствовал, когда у Славы Мэрлоу появился войс-тег «Слава, что ты сделал?», очень похожий на твой?

Сейчас я к этому никак не отношусь. Что было, то было.

Ты подписан на CPLUS и осенью ездил в тур с Soda Luv, Mayot и другими артистами лейбла. Расскажи, как все прошло.

Это был мой первый тур. Мы жили в разных номерах и постоянно ходили друг к другу в гости, поэтому весь отель невольно начинал жить нашей жизнью. Персонал вообще не понимал, что происходит и кто к ним приехал: внизу толпятся люди и ждут фоток, их выгоняют, мы постоянно ведем переговоры с охраной. И сами концерты сумасшедшие были: публика крутая, нас везде ждали. Один раз я вышел в Казани в магазин за сигами, так со мной сфотографировались шесть раз.  

Вы успели съездить в три города, и из-за коронавирусных ограничений тур перенесли на февраль-март 2022-го.

Уже в Краснодаре получилось так, что из-за ограничений мы выступали дважды: первый концерт прошел в три часа дня, второй — в девять вечера. То есть мы вышли на сцену один раз, немного отдохнули и вышли еще раз через несколько часов. Была перспектива, что так будет в каждом городе, что, конечно, сложно. И если вечером у нас нормальный концерт, то днем людей в зале в два раза меньше. Да и в целом на такие выступления покупали бы мало билетов. 

Как ты начал работать с лейблом CPLUS?

Как-то раз я застал телефонный разговор Mayot (Артем Никитин, один из участников объединения Melon Music. — Прим. «ИМИ.Журнала») и Саши Рудича — сейчас он директор CPLUS. Я спросил, кто он, и Артем рассказал, что это чел, который помогает им двигаться. Тогда Саша менеджерил ребят из Melon Music и, видимо, заметил наши фиты. Чуть позже он связался со мной и взял меня на прицел. Сначала он просто дистрибутировал мои треки, потом появился непосредственно лейбл CPLUS, с которым я начал сотрудничать. 

Какие задачи для тебя закрывает CPLUS?

У меня менеджер от CPLUS. Еще они отгружают мои треки на площадки, делают визуалы, помогают с букингом. Ну, они просто занимаются обычными вещами для лейбла, но важнее то, что это не простой лейбл. CPLUS — это образец нового видения. 

Я с самого начала чувствовал опору, понимал, что они не просто решают мои дела. Я встречался с Сашей [Рудичем], мы с ним слушали треки, болтали, обсуждали, что нужно делать и как вообще жить. И когда появился лейбл, дружеские отношения распространились на всю команду. Ты можешь предложить что угодно, можешь приехать к чувакам как к друзьям и потусоваться. И всегда можешь рассчитывать на поддержку и помощь с любым проектом. В общем, ребята не просто взяли на себя формальный список обязанностей. И они очень активно работают над тем, чтобы развивать такой подход. Это суперлейбл, и я им очень доволен.

Какие у тебя отношения с остальными артистами CPLUS?

Отличные, потому что мы общались еще до появления CPLUS. Почти все, кто сейчас подписан на лейбле, с самого начала находились в одной среде и держались вместе. У меня очень теплые отношения с ребятами, я чувствую их любовь и бесконечную поддержку. 

А как ты познакомился с ребятами из Melon Music?

Три с половиной года назад у меня вышел трек «Лотос». Тогда мне написал Yungway (Артур Шабуров, артист Melon Music. — Прим. «ИМИ.Журнала»), а чуть позже закинул респект Mayot. Ребята послушали мою музыку и предложили сделать что-то вместе. В то время я еще ничего не знал про мэлонов и в целом настороженно относился к интернет-знакомствам. К тому же было непривычно, что мне пишут люди, которые тоже занимаются музыкой: я не знал, как с ними сходиться. 

Потом ребята решили пригнать в Москву, и я предложил им остаться у меня: я живу с девушкой в трешке. Вообще, конечно, впустить к себе четырех незнакомых чуваков из Тюмени было достаточно рискованной затеей, сперва надо было хоть немного подумать. Ко мне приехали Mayot, DooMee (Донат Мустафин, продюсер Melon Music. — Прим. «ИМИ.Журнала»), Сережа BODY6UARD (Сергей Милославский, один из участников Melon Music. — Прим. «ИМИ.Журнала») и их друг Леончик. Получается, наша первая встреча прошла прямо у меня дома. Ночью заехал мой лучший друг Миша, и Сережа BODY6UARD поздоровался с ним в своей достаточно суровой манере. Я к этому уже адаптировался, понял, что к чему, а Миша немного перепугался. Но вообще мы хорошо поладили, несмотря на то что мы из разного теста. Ребята ожидали, что я окажусь совсем другим.

А какие у них были ожидания?

Что я такой типичный московский чел. Но мы как-то сразу срослись. Протусовались у меня несколько дней, гуляли, записывали треки, а потом они пригласили меня в качестве специального гостя на концерт в Тюмени. И я согласился. 

Это был мой первый концерт, я был на мандраже и совершенно не помню, что происходило на сцене. Мне многие рассказывают, что так часто бывает, пока ты не привыкаешь к выступлениям. Мы знатно потусовались в Тюмени, поделали биты. У ребят была студия в однушке, и мы жили там всемером, спали на полу. Знаешь, что мне больше всего запомнилось? Как-то я пришел на кухню и увидел, что у нас нет еды. Предложил чувакам сходить в магазин, а челы мне сказали: «Ну, можно было бы, но у нас нет на это денег». И тогда я впервые осознал, что бывают ситуации, когда люди не могут купить себе продукты. Меня это мощно окунуло в реальность, и вообще это был мой первый опыт общения с ребятами из провинции, которым по-настоящему приходится выживать.

Ты из состоятельной семьи?

Нет, просто из хорошей. Я никогда не был мажорным ребенком, у меня абсолютно средняя в плане дохода в Москве семья. Но относительно ребят, которые с детства пытались заработать себе денег, я был домашним мальчиком. Конечно, я был не таким, как они. 

Ты учился на медицинского биоинженера. Почему ты выбрал эту профессию? 

Мой отец — директор компании, которая занимается протезированием и ортопедией. И, конечно, с моего рождения все рассчитывали, что я вырасту и займу этот пост вместо него. Я поступал в институт с расчетом на то, что буду директором компании. И вот я вполне себе успешно учился на биоинженера, но мне было совсем не интересно. Я делал биты ночью, постоянно спал на парах, прогуливал. Для меня время института — самое адское в жизни. И я рад, что бросил эту учебу и ушел с третьего курса. Тогда я еще не был суперуспешным чуваком, и все мои близкие настороженно относились к тому, что я занимаюсь музыкой и из-за этого бросаю институт: в школе я учился без троек, много чего умел делать, и все ждали, что я буду ученым или инженером. Я даже работал в Америке, стажировался в биомедицинской компании. 

Как это получилось?

Меня позвали туда американские партнеры моего отца: как-то раз мы встретились с ними в баре за ужином. Я им понравился — они подумали, что я могу быть им полезен как инженер, потому что умею работать на стыке креативных и интеллектуальных навыков и могу придумать что-то нестандартное. Они позвали меня на стажировку вместе с моей девушкой-художницей, с которой я учился на одном курсе. Мы месяц проработали в отделе с пятью или шестью главными инженерами, которые разрабатывали крепежи для протезов. В какие-то дни мы практиковались в больнице. Нам устроили классную стажировку, можно было себя проявить, найти что-то прикольное и вообще остаться там работать.

Не было мыслей вернуться к образованию?

Я собирался поступать на саунд-дизайн, потому что в какой-то момент ситуация с битами и музлом меня загнала в угол. Начался карантин, я сидел дома не в самом лучшем состоянии. Тогда я потерялся, понимал, что нужно каждый день двигаться вперед, но, наоборот, исчез из мира. И все это усугублялось тем, что я открывал инстаграм, смотрел истории Темы Mayot и других чуваков, видел, что у них уже по триста тысяч подписчиков, что они поднимаются все выше и выше. И так как это касалось всех моих ребят, мой мозг, конечно, сразу подкидывал мысли: «Я тоже должен быть там, но я все потерял».

Тогда ты хотел развиваться как продюсер или как артист?

Я всегда хотел быть артистом и изначально решил делать биты для других, чтобы потом делать биты себе. Но я полтора года не мог записать ни один трек, потому что был полностью опустошен, я выгорел и мог заниматься исключительно битами. Потом я понял, что мне остается только выпустить эмбиент-альбом (альбом «Insomnia» вышел у Маленького ярче в феврале. — Прим. «ИМИ.Журнала»), потому что был готов транслировать свое состояние миру, но не мог произнести ни слова. Я открыл для себя эмбиент, пока находился в прострации, и релиз стал своего рода выходом из этого состояния.

В октябре ты выпустил хайпер-трэп-релиз «Pur3», по сравнению с эмбиентом это совсем другая музыка. А что тебе самому ближе?

Сложный вопрос. Просто есть я, и я что-то произвожу, выбирая для этого подходящую форму. Это может быть картина, эмбиент или трэп. Я буду рад, если помогу кому-то из ребят понять новую музыку, открою им дверь в новые жанры. 

Не могу сказать, что эмбиент — это какой-то завершенный этап, потому что я и сейчас его много пишу. Правда, пока не знаю, как его грамотно релизить. Не хочется его просто так дропать, поэтому я рассматривал разные варианты, как донести эмбиент до людей. Даже писал в «Роскосмос» и в SpaceX, предлагал написать музыку для космонавтов, чтобы они чувствовали себя в космосе как дома. 

Тебе ответили?

Нет. (Смеется.) Ну я особо и не надеялся. Еще присылал музыку Яну Топлесу (видеоблогер, автор научно-популярного YouTube-канала. — Прим. «ИМИ.Журнала»), предлагал ему взять треки в свои ролики. Он послушал и сказал: «Классно, но непонятно че-то». Короче, сложная тема с этим эмбиентом.

С рэпом проще? Это по-прежнему самый актуальный жанр? 

По-прежнему. Но есть такая штука, как мировой музыкальный прогресс: существуют музыкальные циклы, длящиеся в среднем двадцать лет. И в целом хорошо понятно, что было до и во что это выльется в дальнейшем. Мне кажется, сейчас все уходит в сторону рока и электронной музыки. Еще забавно, что мне как продюсеру нужно постоянно находить баланс между тем, что актуально в мире, и тем, что зайдет у нас. Например, у меня есть небольшой артист, я должен ему написать музло. И мне нужно понять, как сделать так, чтобы, с одной стороны, музыка была свежей и крутой, а с другой — чтобы ее поняли.

В последние годы появилось много артистов, которые изначально были продюсерами. Как думаешь, почему так происходит?

Кто больше заслуживает быть услышанным, если не битмари, которые кучу лет проработали на то, чтобы другие люди могли издавать свою музыку? Я очень положительно к этому отношусь. К примеру, ты делаешь крутой бит, вкладываешь в него душу, а какой-то чувак выпускает на нем неидеальный трек. Ты не сможешь очень долго этим заниматься. У тебя будет постоянно возникать мысль, что это все не то, пока не возьмешься сам. 

При этом абсолютно нормально, если у тебя нет скиллов в продюсировании, но ты артист с харизмой и ярким образом. В таком случае ты просто коллаборируешь с другими чуваками и становишься фронтменом группы имени тебя. Трэвис Скотт — фронтмен группы «Трэвис Скотт». Ему гострайтер пишет текст, ему делают бит, он его зачитывает, трек сводят, и выходит хит, над которым работала целая команда. Но все равно артист — Трэвис Скотт — один. И если бы не его образ, не его харизма, этого всего бы не существовало.

Музыкантам, которые начинают с продюсирования, а потом становятся артистами, еще часто предъявляют, что у них сильная музыка и слабые тексты.

Видение текста — это дело автора. Он может делать что угодно, хоть просто орать весь трек. Зачем вообще раскладывать музыку на какие-то критерии? К примеру, ты написал картину и тут приходит какой-то чел и говорит: «Она крутая, но у нее слишком блеклые цвета». Ну автор же специально их такими сделал! Так же и с музыкой: ее нельзя так оценивать, ее надо чувствовать. Может, ты написал конченый текст, но эту песню будут петь миллионы, потому что они почувствуют твою энергию и твой посыл. 

Как у тебя устроена работа с большими артистами? Они сами к тебе приходят?

Все большие ребята находили меня сами и писали первыми. Помню, как получил первый заказ от большого артиста. Я был у друга на «Молодежной», шел в «Макдоналдс», и тут мне пишет Федук: «Йоу, привет, а можешь мне скинуть битов?» Я сразу погрузился в работу: мне нужно было сделать ему несколько вариантов всего за пару дней. 

Тебе обычно скидывают референсы?

Как правило, нет. Обычно я просто пишу музыку и отправляю ее в готовом виде. Почти все изданные треки получались так. Наверное, было всего два случая, когда артист говорил, что конкретно хочет получить. Обычно чуваки, которые ко мне обращаются, уже слышали мои работы и хотят именно такой звук.

На YouTube есть видео «Как сделать хайпер-трэп-бит в стиле Маленького ярче». Как ты относишься к тому, что тебя копируют?

Это не про копирование, а про развитие. Музыкальный прогресс — это когда люди, способные создавать музыку, вдохновляются теми, кто уже что-то сделал. Чуваки, которые решат посмотреть это видео, вряд ли захотят сделать точно такой же бит, как у меня. Им скорее будет интересно почерпнуть что-то новое, узнать какие-то приемы — в общем, это абсолютно нормальная тема. Плюс у каждого продюсера есть тайп-биты (биты в стиле того или иного исполнителя. — Прим. «ИМИ.Журнала»). 

А для чего нужны тайп-биты?

С точки зрения продаж для начинающих продюсеров это оптимальный способ искать клиентов. Для того чтобы кто-то хотел именно твой звук, нужно быть действительно известным. А если у тебя нет узнаваемости, тебе нужно предлагать бит в стиле того или иного артиста. Если ты просто выложишь на YouTube видео и назовешь его «beat», с таким названием его никто не найдет: он сразу потеряется. Поэтому выкладывать тайп-биты нужно еще и для того, чтобы их можно было находить и идентифицировать. То есть это помогает продюсеру давать своей музыке какую-то характеристику, чтобы вывести ее на рынок. 

А как ты выходил на рынок?

Я очень хотел жить на деньги с продажи битов и поэтому был замотивирован, но сначала мне не хватало скиллов, чтобы делать что-то особенное. Поэтому я собирал биты в битпак, придумывал ему концепцию и называл в духе «Спанч Боб битпак». И, видимо, я смог этим кого-то подкупить. 

Куда ты выкладывал биты?

Сначала во «ВКонтакте» — тогда биты на YouTube еще особо не загружали. А во «ВК» ребята подписывались на паблики любимых битмарей, следили за ними. Можно было купить рекламу в сообществе, где твою запись увидят 10 тысяч человек, и так ты мог получить и клиентов, и первых слушателей. Сейчас я сомневаюсь, что это сработает: и «ВК», и YouTube слишком засорены битами. Конкуренция высокая, очень много людей делают очень хорошие биты. Когда я начинал, уже была куча битмейкеров, но это не сравнить с тем, сколько их сегодня.  

Где ты размещаешь свои биты сейчас?

На BeatStars (маркетплейс для битмейкеров. — Прим. «ИМИ.Журнала»), но, на мой взгляд, это очень неудобный сайт. Там есть свои особенности продвижения, но в целом, если ты начинающий битмарь и выложишь свой бит туда, ситуация будет как с «ВК» и YouTube: твоя музыка потеряется. Поэтому такие сайты подходят продюсерам, у которых уже есть имя. 

Остался ли кто-то в России, с кем бы ты хотел поработать?

Среди популярных артистов — нет, я и так работаю со всеми, кто мне близок. Но у меня есть интерес посотрудничать с молодыми ребятами, которые готовы делать что-то совсем новое.

Следишь за кем-то из начинающих?

Если честно, я в этом плане жутко недорабатываю. Я никогда не искал начинающих артистов, с кем бы мог работать как продюсер. А вообще это один из лучших сценариев для битмейкера: ищешь себе молодого чела, веришь в него и начинаешь поставлять ему звук, а он растет и становится большим артистом в том числе из-за твоих усилий.

В России постепенно повышается узнаваемость продюсеров?

Да, в России потихоньку становятся известными какие-то битмейкеры, но все равно артист — это номер один. Кажется, что есть какой-то предел, какая-то зона, за которую продюсер не сможет выйти просто потому, что слушатели не в курсе, кто кому пишет биты. Мы ж не знаем, в какой стране делают нашу зубную пасту — и так же с битмарями. А они заслуживают признания. Но я думаю, что ситуация будет улучшаться: стриминг все расширяется и расширяется, артисты больше зарабатывают, вскоре начнут больше зарабатывать и продюсеры.

На битмейкинге можно заработать?

Ну да. (Смеется.) Но не так много, как наверняка думают. Сложный вопрос, потому что для меня понятие денег в начале пути было одним, а сегодня оно совершенно другое. К примеру, сейчас мой кастом-бит (бит на заказ, с нуля написанный под заказ клиента. — Прим. «ИМИ.Журнала») мог бы стоить 40–50 тысяч, но я уже не беру такие заказы. Конечно, лучше всего работать с артистами за роялти: так у тебя будет собираться каталог и каждый квартал приходить нормальная сумма. Но чаще всего люди не готовы работать за роялти. Даже сейчас я пишу биты каким-то крупным артистам, и большинство говорят: «Нет, знаешь, дать роялти мы не можем. Мы просто так не работаем». А если ты продаешь биты за фиксированную цену и ты битмейкер с более-менее заметным именем, с голоду не умрешь, но придется много работать, чтобы жить с этого. 

Ты когда-нибудь работал с западными артистами?

Да, но не с крупными. Очень хочу какую-то западную коллабу, и даже есть понимание, как это сделать. Прежде всего следует найти контакт. К примеру, ты хочешь продать бит какому-то западному чуваку и тебе нужно понять, как его ему отправить. Естественно, все соцсети и почтовые ящики у артистов завалены, они их не читают и не смотрят, и тебе приходится искать неочевидный путь, как до них добраться. Чаще всего выстраивается цепочка из нескольких человек, которая может тебя привести к интересующему тебя артисту. В Америке, когда у артиста идет студийная сессия, битмейкеры выстраиваются в очередь, чтобы поставить свои биты. Иногда даже покупают себе места, чтобы туда втиснуться, и договариваются с охранником студии, чтобы он при случае включил их бит с телефона. 

Как ты выходил на зарубежных чуваков, для которых писал биты?

Они писали мне сами, просто в соцсетях. Недавно я установил важный коннект с  Дювапом Кейном. Это очень стильный уличный американский паренек, который делает крутые тречки. Я, Mayot и Рома 163-й (163ONMYNECK, артист объединения Melon Music. — Прим. «ИМИ.Журнала») заслушивали его до дыр, когда только начинали. Он был для нас своего рода идолом. К примеру, Mayot точно что-то взял от Дювапа Кейна, потому что мы были вдохновлены им. И вот Mayot уже и по подписчикам, и по стримам его давно перегнал, но я знаю, что для него фит с Дювапом Кейном — это один из фитов мечты. 

Недавно у меня состоялась беседа с одним из битмейкеров Дювапа: он послушал нашу музыку, я ему рассказал, что я из России и у нас целая сцена типа, и начал закидывать ему треки Mayot, 163ONMYNECK, треки на свои биты. Короче, произошел живой коннект, я соединил эти волны, и теперь мы делаем биты с этими чуваками. Очень хочу написать бит для Дювапа Кейна. Надеюсь, что все впереди, главное, что контакт уже установлен.

Для меня это очень важная история. Помню как я делал один из своих первых битпаков, ходил по городку Роял-Оук в Мичигане — там очень уютно, деревья еще такие огромные, они над тобой образуют арки ,— слушал релизы Дювапа и мечтал о том, что когда-нибудь мы будем работать вместе. А потом случилось так, что мы воссоединились и догнали этих ребят. А мэлоны по стримам их уже даже обгоняют. Ну, это не показатель, намного важнее реальное, неподдельное уважение. И я почувствовал, что нам удалось его получить.