Музыкальное образование за рубежом: как поступить, чему научат и во сколько обойдётся

Несмотря на мифы о неподъёмных ценах и сложностях с оформлением документов, попасть в вуз за границей сегодня реально. Многие страны всё ещё выдают студенческие визы россиянам.

Мы поговорили с тремя выпускниками крупнейших музыкальных вузов США и Европы — Андреем Катиковым, Денисом Цыгановым и Алексеем Кохановым. Они рассказали, как проходят прослушивания, как устроена учебная программа и можно ли интегрироваться в местную индустрию после выпуска. Также мы спросили у эксперта по международному образованию, в какие страны сейчас проще всего поступить и получить студенческую визу, где дороже всего учиться, а где можно претендовать на стипендии. 

Как герои материала решились на учёбу за границей и как проходила подготовка

Андрей Катиков

выпускник Berklee College of Music по специальности Professional Music & Theory of Jazz and Popular Song (2016), артист, платиновый продюсер

Меня всегда манило новое — попасть в другую страну, в среду, где в большой концентрации собраны люди по интересам, жаждущие новых свершений.

В Беркли нужно было подать заявку на прослушивание, которое проходит раз в год по всему миру. Так вышло, что моё прослушивание оказалось раньше, чем я планировал. Я начал более усиленно заниматься, а ещё нашёл в интернете студентов из Беркли и созвонился с некоторыми из них. Благодаря этому я заранее понимал, какие моменты мне нужно подтянуть, потому что, к примеру, даже нотная система на Западе отличается от нашей. 

Денис Цыганов

выпускник Berklee College of Music по специальности Music Production and Engineering (2025), студийный звукорежиссёр

В 2021 году я окончил Гнесинку, тогда же поступил в московский филиал Университета Хартфордшира на звукорежиссёра. После двух лет обучения эта программа внезапно оборвалась, и у меня остался незаконченный бакалавриат. Я стал изучать возможности за границей и в итоге поступил в три университета в Америке. Из них я выбрал Беркли: он был на голову выше всех вариантов. 

В Беркли факультет выбирается уже после поступления — как правило, во втором-третьем семестре. Поэтому все сдают один и тот же экзамен — обязательно требуется игра на инструменте или пение. То есть, несмотря на то что я звукорежиссёр и продюсер, для поступления мне всё равно нужно было играть на инструменте. Я занимался по 8 часов в день, даже взял онлайн-урок у профессора Беркли. Я сыграл ему всю свою программу и попросил устроить мне демо-экзамен. 

Кстати, в Беркли есть очень хорошо структурированная формула подготовки к экзаменам: она в публичном доступе и не сильно отличается от действительности. 

Требования для поступления в Беркли для тех, у кого нет высшего образования, — здесь. Для тех, у кого оно уже есть, — здесь. 

Алексей Коханов

выпускник Университета Моцартеум в Зальцбурге (2010), Парижской национальной консерватории музыки и танца (CNSMDP) (2010) и Фламандской оперной студии в Генте (2012), вокалист, композитор и саунд-артист

В Моцартеум я поступил в 2003 году. Я бы советовал готовиться обстоятельно.

Первый этап — посмотреть на сайте, какие педагоги преподают в вузе и какие документы туда нужны, требования везде разные. Обычно перевод документов занимает много времени, поэтому следует готовить всё заранее.

Второй этап — решить, к кому из педагогов вы хотите пойти. Можно посмотреть записи их мастер-классов на YouTube, а ещё — найти и расспросить кого-то, кто уже учится за рубежом.

Третий этап — съездить в вуз за год до следующего учебного года, походить по педагогам, посмотреть, кто вам понравится. В Европе институты открыты, вы можете подойти даже к вахтёру и спросить у него, где такой-то педагог. А потом попробовать спеть что-то этому педагогу или спросить совет насчёт репертуара. В общем, наладить с кем-то контакт, чтобы были зацепки.

В 2010 году я поехал в Парижскую консерваторию на один семестр по программе Erasmus, а в 2011-м поступил во Фламандскую оперную студию в Генте в Бельгии. Нашёл сайт в интернете и поехал на прослушивание.

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям: 

«Наиболее сложные направления для поступления — это классическое исполнительство: вокал, фортепиано, струнные инструменты, дирижирование. Конкурс может достигать абсурдных значений: например, в Кёртисовском институте музыки (консерватория в США) ежегодно поступает 4–5% из всех подающих. В некоторых британских консерваториях на популярные вокальные программы конкурс тоже измеряется десятками человек на место.

Менее конкурентные, но не менее перспективные направления — это те, где музыкальность важна, но портфолио может быть более гибким: музыкальные технологии, продюсирование и sound design, звукорежиссура, музыкальный менеджмент, музыкальная терапия (в зависимости от вуза, где может быть более психологический фокус). На такие программы обычно нет строгого конкурса-прослушивания, и требования к портфолио часто включают творческие проекты, а не исключительно академическое исполнение.

Поступить в серьёзную консерваторию без подготовки почти невозможно. Музыкальные программы требуют лет практики.

Но есть альтернативы: подготовительные курсы при университетах, foundation-программы, программы по музыкальному менеджменту, индустрии, музыковедению — туда реально поступить с нулевой или минимальной практической базой. А затем, уже в процессе учёбы, можно укреплять исполнительские навыки и позже двигаться в сторону творческих магистратур».

Как прокачать иностранный язык

Андрей Катиков: Английский я учил в гимназии с первого класса. А позже, чтобы дойти до разговорного уровня, периодически стал ходить в протестантскую церковь в Минске — туда приезжали американские пасторы.

Денис Цыганов: Я начал учить английский только в 21 год. В 23 сдал IELTS на 6.5 из 9.0, готовился с преподавателем. Затем год учился на английском в Хартфордшире (Великобритания) и в 25 лет приехал учиться в Америку. Первая неделя у нас была ориентационная, и нас подталкивали к коммуникации друг с другом. Даже если у тебя какие-то проблемы с английским, ты чувствуешь себя комфортно. 

Алексей Коханов: За год до поступления я записался на курсы немецкого в Гёте-Институте в Москве. Ещё два месяца занимался частно немецким — и уже после зачисления в Моцартеум пошёл на месячный интенсив в школу BKC.

Я очень хотел выучить немецкий побыстрее, поэтому всем говорил, что не знаю английского, хотя он у меня был лучше. В итоге было ужасно тяжело, особенно на общих предметах: истории музыки, сольфеджио, итальянском. Сложно учить новый язык на языке, который ещё плохо знаешь.

Если вы не владеете языком страны, в которую едете, не нужно пытаться показать обратное. Если вам проще понимать и говорить по-английски, то лучше сказать об этом.

В Париже почти все педагоги говорили на английском, это очень сильно помогало. Параллельно я учил французский — и довольно быстро начал общаться.

Как проходят прослушивания

Андрей Катиков: На прослушивании были все условия для того, чтобы распеться и разыграться: помещения, гитарный комбик, фортепиано. Волнение всё равно было серьёзным: для меня это был новый опыт, плюс был огромный конкурс — около 67–69 человек на место. Когда я зашёл в кабинет, всё началось как обычный разговор — очень вежливый и весёлый. Не было снобизма — было сразу хи-хи и ха-ха. Меня попросили сыграть то, что я подготовил, — я сыграл, попросили что-нибудь в другом направлении — я снова сыграл. Потом один из педагогов взял бас-гитару, а второй сел за фортепиано и говорит: «Давай поимпровизируем, какой-то джазовый стандарт знаешь?» Я отвечаю: «Давайте любой». Они начинают играть, а я — импровизировать поверх.

Когда интервью закончилось, я был не всем доволен: где-то запнулся, где-то ещё что-то не так сделал. Ко мне подошла студентка-куратор и спросила, всё ли я показал, а я ей ответил, что хотелось бы ещё. В итоге меня провели в кабинет ещё раз. Я сыграл на рояле и спел, и они такие: «Что же ты нам не показывал этого раньше?» А я говорю: «Ну вы же не спрашивали». 

Через месяц мне пришло приглашение, вместе с ним — ссылки на тестирования. Они идут в определённое время, нужно ответить на заданные вопросы чётко в тайминге. Вопросы среди прочего были по сольфеджио и гармонии — чтобы комиссия примерно понимала, какого ты уровня.

Денис Цыганов: Экзамены у меня проходили онлайн, а большинство моих друзей были на «кемпах» от Беркли — это когда в других странах, чаще европейских, проводят недельный или двухнедельный лагерь и в конце проводят прослушивание на поступление. 

Мой онлайн-экзамен состоял из двух частей. Сначала спрашивали теорию музыки, сольфеджио, просили повторить ритм, а затем был перформанс: я исполнил подготовленную пьесу, потом меня просили сыграть различные гаммы и аккорды. После экзаменов меня направили в зум-комнату, где я говорил с представителем Беркли. Задавали базовые вопросы о жизни — это тоже важная часть рассмотрения на поступление и стипендии. Там ценят личную историю — она уникальна у каждого человека, её сложно сформировать по шаблону.

Алексей Коханов: Когда я поступал в российские вузы (ГИТИС, ВГИК, РАМ им. Гнесиных), у меня было ощущение, что я — часть огромной машины. Абитуриентов — тысячи, а студентами становятся всего несколько.

А когда я проходил прослушивания в Моцартеум, то увидел совсем другое отношение — неважно, иммигрант ты или нет. Не было ощущения, что ты какого-то второго сорта: тебя принимают как личность, как абсолютно равноправного человека. Очень доброжелательное отношение, комиссия расслаблена, у них нет интереса тебя завалить. Не было чувства, что проходишь какой-то конвейер. А ещё там был небольшой конкурс, у девушек он выше, а парней всегда не хватает. Сейчас, я думаю, там 3–4 человека на место.

Тогда нужно было исполнить три произведения — из них одно на немецком и одно обязательно Моцарта. Я подготовил арию Зарастро, арию Фигаро и русскую народную песню. Распевался в специальном кабинете и репетировал с местным концертмейстером.

Актуальные требования для поступления в Университет Моцартеум по каждой специальности — здесь.

В Парижскую консерваторию нужно было прислать свои записи: не было каких-то определённых требований, была упрощённая процедура, так как это программа по обмену. А вообще обычно там огромный конкурс. Представьте, если бы в России были сплошные музыкальные училища и только две консерватории — в Петербурге и в Москве. Какой конкурс был бы? Там, где я учился, учились Бизе и Равель — подобных высших консерваторий музыки и танца во всей Франции всего две — в Париже и в Лионе. Поступить туда очень сложно, так как туда едут все студенты региональных консерваторий. Соответственно, уровень подготовки студентов невероятно высок — наверное, на уровне дирижёрско-хорового отделения училища: все прекрасно читают с листа и играют на фортепьяно, владеют сольфеджио.

А в оперной студии в Генте был стандартный набор для прослушивания: пять арий разного характера, из которых я спел только две. И ещё драматический монолог, что было неожиданно. Конкурс был около 10 человек на место.

Требования к поступлению в оперную студию в Генте меняются. Следите за обновлениями на сайте. 

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям: 

«Основные сложности при поступлении следующие. 

Первое — это прослушивание. Требования могут быть настолько детальными, что студентам сложно соблюсти все формальные нюансы: нужный угол камеры, определённый формат записи, ограничение на длину треков, требования к сопровождению.

Второе — высокий уровень стресса. Большинство творческих программ требуют яркого личного высказывания, а не просто техники. И это вызывает дополнительное эмоциональное давление.

Третье — документальная часть. Музыкальные вузы внимательно смотрят на мотивационные письма. Для музыканта это часто более сложная задача: нужно не просто объяснить «почему я хочу учиться», а раскрыть свой художественный путь и собственный голос». 

Как устроена учебная программа и в чём её особенности 

Андрей Катиков: Если у тебя есть внутреннее желание учиться, ты вырастешь в любой системе. Когда я учился в Минске, через два месяца после поступления мы с ребятами создали группу. А через полгода начали зарабатывать: играли каверы, нас приглашали в бары, рестораны, на свадьбы, фестивали.  

Тем не менее, среда, в которую ты попадаешь, является важным фактором. В Беркли нет такого, что ты идёшь с одной группой от начала до конца. Там ты берёшь разные дисциплины, с разными педагогами, и вероятность, что ты окажешься с одним и тем же человеком в одном классе, минимальна. Но именно это и является преимуществом. Ты постоянно знакомишься с новыми людьми, коллабишься, через них узнаёшь других — и так расширяешь сеть контактов. Потом идёшь по университету и буквально всех знаешь. 

Как и в любом вузе, в Беркли есть обязательные дисциплины — как музыкальные, так и базовые. Поскольку я уже учился целый год в Минске, оценки по многим общеобразовательным предметам мне перезачли.

В первом семестре ты изучаешь гармонию, работу с секвенсорами, сольфеджио, играешь в ансамбле. А во втором семестре ты уже можешь выбрать себе классы и педагогов. Чем «старше» твой семестр, тем раньше тебе открывается регистрация на дисциплины и тем больше у тебя привилегий, поскольку ты можешь выбрать преподавателей, которых ещё не «разобрали». Есть даже сайт Rate My Professors — это огромная база данных по университетам, где оставляют отзывы на педагогов и оценивают их строгость, чувство юмора, отношение к опозданиям. 

Я практически каждый семестр менял педагога, чтобы посмотреть на разные подходы. Очень много техник попробовал, работал даже со звёздами: Риком Пэкхэмом, Дэвидом Гилмором, Виктором Вутеном и Джоном Олдричем.

Начиная со второго–третьего семестра тебе уже намекают на профориентацию: спрашивают, куда бы ты хотел двигаться. Возможность выбирать — решать, какого педагога взять, какие классы посещать, — это и есть ключевое отличие от системы обучения в СНГ.

Денис Цыганов: В Беркли есть система кредитов. Например, для бакалавриата обычно необходимо 120 кредитов. Тебе нужно их закрыть, и лишь от тебя самого зависит, за какое время ты это сделаешь: сколько ты возьмёшь кредитов в один семестр и сколько семестров у тебя будет. У меня было семь, хотя на самом деле я закончил обучение за шесть. Я захотел продлить пребывание в Беркли и в последнем семестре взял всего один предмет. Он назывался History of Narcotics («История наркотиков»). Это было полезно: когда знаешь обо всех статистиках и смертях, тебе явно не захочется употреблять. Благодаря этому у меня целое лето сохранялся доступ ко всем студиям Беркли — а их больше 20.

Большая разница с российской программой обучения: в Беркли для одного и того же класса ты можешь выбрать профессора. Система подталкивает к тому, чтобы ты менял преподавателей, знакомился с большим количеством людей и узнавал большее количество взглядов в течение своего обучения. А когда я учился в Гнесинке, мне дали одного профессора, и я не мог его выбрать. Обучение там в целом было несистемным и очень сильно зависело от преподавателя. Вся программа могла быть полностью построена на персоне педагога и на том, как он видит предмет. В России преподаватели могут более персонально подходить к обучению, но это будет скорее не связь преподаватель-студент, а мастер-подмастерье. А в Беркли и в большинстве больших американских университетов есть утверждённая программа: профессора вкладывают своё видение, но при этом всё равно придерживаются единой формулы.

Все предметы в Беркли делятся на три категории: музыкальные классы (Core Music), общеобразовательные (Liberal Arts) и твоя специальность. Core Music — это, если переводить дословно, ядро музыкального образования: сольфеджио, теория, гармония, аранжировка и игра на инструменте. Liberal Arts — это общеобразовательные предметы. Например, история, College Writing (умение правильно писать документы), Engaging with Artistic Space (как правильно вести себя в профессиональном сообществе). Ещё среди Liberal Arts есть классы по иностранному языку. При поступлении ты сдаёшь экзамен по английскому — и в зависимости от его результата тебя распределяют на один из четырёх уровней. Пока ты не пройдёшь их все, у тебя не будет возможности изучать другие Liberal Arts и множество классов по специальности. В итоге многие студенты по два года сидят и только лишь учат английский.

В Беркли есть и дополнительные классы. Например, ты изучаешь музыку и продакшн, но тебе ещё хочется изучить танец, создание микрофонов или видеопродакшн. Ты можешь выбрать их из примерно 100 дисциплин, большинство из которых преподаются приглашёнными профессорами. Например, у меня был замечательный предмет Acoustics. Преподаватель по нему провела много лет жизни, строя фортепиано, а потом стала строить студии. Она вела всего один класс в неделю. Жила в штате Мэн, добиралась в университет 4–5 часов, проводила трёхчасовое занятие и уезжала обратно. Это как если бы профессор жил где-то под Питером и ездил в Москву на один урок.

Специальность выбирается примерно во втором–четвёртом семестре. Это, например, сонграйтинг, продакшн, перформанс или композиция музыки для видеоигр. Чтобы попасть на какой-то из этих факультетов, нужно пройти классы, которые обязательны для поступления, и тем самым показать, что ты достоин попадания туда. Самый тяжёлый для поступления факультет был мой — Music Production and Engineering: туда берут обычно 25 людей за один семестр (а в Беркли — десятки тысяч студентов). Требования для поступления разные: например, на мой факультет требуют написать 10 эссе, записать видео, показать свои работы. Поэтому многие студенты поступают сначала на один факультет, а потом переводятся на другой. Я поступил с первого раза.

Твой факультет — это Major, то есть основное направление. Есть ещё Minor — это специализация: ты фокусируешься на небольшом пуле классов, которые идут отдельной припиской к диплому. У меня два Minor — в постпродакшне для кино и продакшне для коммерческих медиа. То есть в дипломе написано: Bachelor of Music Production and Engineering with Two Specializations («Бакалавр в области музыкального продакшна и звукорежиссуры с двумя специализациями»). 

Алексей Коханов: В Моцартеуме предметы были почти теми же, что и на факультете музыкального театра ГИТИСа, только это всё было на немецком, а каждые выходные мы ездили с однокурсниками то в Венскую оперу, то в Баварскую: Зальцбург находится между двумя оперными столицами.

В Генте была не совсем типичная оперная студия. Она была не при театре — это был бывший гараж монастырского госпиталя, по соседству с концертным залом Bijloke. Расписание было плотным и менялось каждую неделю, также были открытые мастер-классы. Мне посчастливилось позаниматься с Малкольмом Мартино, Энн Мюррей, Томасом Алленом и Петером Конвичным. Также к нам приходили агенты — они устраивали прослушивания и давали фидбэк. 

В Парижской консерватории было очень развито искусство дуэта и ансамбля. У меня было целых два класса по Lied и Chanson, а также воркшопы для вокалистов и инструменталистов по камерной музыке несколько раз в семестр, где педагог формировал из нас ансамбль. Сейчас я вижу, что многие студенты продолжают работать вместе после учёбы. То же самое с дуэтами пианист-вокалист, что вообще было редкостью в Австрии и России.

Самым интересным факультативом для меня был барочный танец. Это был курс, совмещающий практику и теорию: студенты-музыканты учатся танцевать менуэт, павану и гавот, а потом сами друг другу их играют и танцуют под живую музыку. Также мы изучали нотацию барочных танцев, чтобы можно было самим их танцевать по книге. 

Главное отличие зарубежного образования от отечественного: студент — это заказчик услуг. Тебя воспринимают как личность с начала подачи документов. Если тебе что-то не подходит, ты можешь это изменить — и это реально работает. Тут нет ощущения, что вы должны быть благодарными, что вас приняли: вы выбрали тот вуз, который вам нужен, и вы соответствуете приёмным требованиям. И раз вас приняли, то обязаны предоставить вам то, что вам нужно. Это на всех уровнях: в администрации Моцартеума работают прекрасные люди, которые стараются во всём помочь, особенно если вы из другой страны. Статус студента очень весомый в обществе, у тебя есть льготы и доступ в разные институции.

Поразило, что можно легко сменить педагога и что он может быть другом. Однажды мой профессор по пению предложил называть его по имени и на «ты». Но при этом не теряется и уважение личных границ.

А ещё удивило, что в Европе ты сам составляешь свой учебный план — сам решаешь, какая нагрузка тебе нужна. Если сравнивать с Россией, то ощущение было, что выплыл в море возможностей и выбора. В Австрии студенты вообще могут посещать любой предмет в другом вузе, так что любителям учиться тут раздолье. В любой университет можно спокойно зайти и просто погулять, посмотреть здание. Это же облегчает доступ к педагогу — можно найти его и попроситься послушать занятие. Многие так и учатся по 10-12 лет.

Ещё один огромный плюс учёбы за рубежом — это контакты, которые в какой-то момент могут сработать. Например, в Парижской консерватории дипломный экзамен сдают комиссии, в которой сидят приглашённые звёзды. В год, когда я учился, там была Натали Дессе.

Как и в Генте, в Моцартеуме к нам приезжали агенты. Вообще прослушивание стоит очень дорого: ты должен куда-то поехать, заплатить за ночлег, заплатить пианистам. А здесь ты просто приходишь на прослушивание, поёшь в зале, который ты уже знаешь, с пианистом, которого ты тоже уже знаешь, и тебе ещё потом дают фидбэк, и ты за это ничего не платишь.

Как происходит интеграция в музыкальную среду вне вуза

Андрей Катиков: Это, как правило, вопрос первых двух семестров. Начинаются ансамбли, их обычно несколько: ансамбль музыки Эрики Баду, джазовый ансамбль, рок-ансамбль... Ты берёшь разные направления, знакомишься с людьми, и постепенно это выливается в совместные концерты. Я, например, играл в инди-рок-группе с другом, который впоследствии стал известным режиссёром — после Беркли он поступил в киноакадемию в Лос-Анджелесе. Мы давали концерты вместе. Потом я начал диджеить — опять же через знакомства.

Позже меня пригласили подыграть в госпел-церкви на Пасху. Это была любовь с первого взгляда. После концерта ко мне подошёл пастор и спросил: «Не хочешь остаться с нами?». А я ответил: «Не то что хочу — очень этого желаю». В итоге я два года играл в госпел-церкви с наикрутейшими музыкантами.

Денис Цыганов: В Беркли есть карьерный центр, который помогает студентам с поисками работы. И Industry Trips — ты подаёшь заявку, и, если тебя отбирают, получаешь возможность поехать в другой город или страну, чтобы на неделю полностью погрузиться в изучение определённого аспекта. Например, есть трип в Лондон на студию Abbey Road. А я был в Атланте: за пять дней мы обошли все крупные студии и познакомились с огромным количеством людей. 

Также в Беркли приходят с мастер-классами эксперты из индустрии — бывает, даже по пять раз за семестр. Ещё у них есть офисные часы: приезжает, например, звукоинженер Beyonce, и я могу забронировать с ним персональную встречу. Я так поговорил со многими ребятами из верхних слоёв индустрии — это полезно, хоть и не приводит к работе. Не бывает такого, что ты просишь нанять себя — и тебя нанимают. Но ты потихоньку собираешь контакты, и в будущем они могут тебе помочь.

Алексей Коханов: В Зальцбурге я довольно быстро познакомился с композиторами и начал исполнять современную музыку. Я стал частью группы Klang 21, они делали фестиваль современной оперы каждые два года. В этом плюс маленького города — все друг друга знают и ходят в один и тот же бар, поэтому общение более частое и интенсивное.

В Париже было сложно общаться вне здания университета. Но я жил в Cite des Arts — это резиденция для художников в центре Парижа. Я пробыл там всего шесть месяцев, но со многими студентами общаюсь до сих пор. 

Сколько стоят обучение и жизнь за границей

Узнать цены в любой точке мира и сравнить стоимость жизни в разных городах можно здесь. 

Андрей Катиков: Главная проблема сейчас — в платёжных системах и ограничениях. Например, нельзя перевезти более 10 тысяч долларов, если едешь учиться. Так что даже те, кто готов платить, сталкиваются с трудностями: семестр стоит около 40–50 тысяч долларов. 

Общежитие в Беркли тоже было дорогущим. Дело в том, что тебе дают контракт: пока тебе не исполнился 21 год, ты должен жить в кампусе. Так что первые два семестра я провёл в общежитии.

С одной стороны, это классно: окунаешься в атмосферу, узнаёшь людей. Но стоило это безумно дорого, особенно учитывая, что комнату ты делишь с кем-то ещё. Главный плюс был в том, что меня поселили в основном кампусе. Это здание прямо в центре Беркли. Я мог просто спуститься в тапках на лифте и сразу попасть в аудиторию. Там же находились все студии, комнаты для практики, залы.

Но как только я узнал, что можно «отвязаться» от этого контракта, я так и сделал. Это, кстати, типичный пример того, как работает нетворкинг: узнаёшь что-то важное от других студентов. Чтобы съехать, нужно было написать заявление в деканат, где ты объясняешь, что, мол, очень жаль, но вынужден съехать по уважительным причинам. Мне одобрили заявление, и я переехал. Мы с ребятами сняли целый дом — нас было пятеро, почти все музыканты. Это стоило в пять раз дешевле, чем общежитие.

Здесь — стоимость обучения в Беркли на разных программах.

Денис Цыганов: Если экономить, то в целом можно жить на 1000 долларов: 500 на аренду квартиры, 500 на всё остальное. 

Общежитие в Беркли стоит не меньше 1500 долларов в месяц, а в обычных домах снять комнату можно и за 500 долларов, если жить где-то далеко. Из плюсов общежития — ты можешь забронировать это жильё ещё до приезда в страну, и оно точно будет безопасным. 

В большинстве случаев в Бостоне жильё шерится с друзьями или с другими студентами. Я жил в квартире с ещё тремя людьми. Было достаточно комфортно: у каждого своя комната, всё раздельно, в отличие от жилья в Беркли. Потом я переехал в другую квартиру, где у меня был всего один сосед. Совсем без соседей жить в Бостоне сложно — это стоит безумных денег, тем более что я жил близко к Беркли: даже несмотря на то, что это не центр, цена повышается где-то на 50%. Мне было важно возвращаться домой и иметь возможность ходить на ночные сессии в студии на кампусе, так как метро в Бостоне не работает ночью.

Здесь — полезный пост Дениса про стоимость жизни в Бостоне.

Алексей Коханов: Ехать в Европу — это то же самое, что ехать в Москву из небольшого города. Нужно платить за жильё — это минимум 500 евро в месяц. При этом еда в Европе обходится дешевле, чем в Москве.

Цены на обучение в Университете Моцартеум на 2025-2026 учебный год:

Взнос за вступление в Студенческий Союз — € 25.20

Стоимость обучения — € 726.72 / семестр (если нет ВНЖ), € 363.36 / семестр (если есть ВНЖ)

Стоимость отдельных курсов (опционально) — € 500-6600 / семестр 

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям: 

«Самыми дорогими странами для обучения остаются США и Великобритания. В Великобритании средняя стоимость программ в известных консерваториях — от 18–20 тысяч фунтов до 35–40 тысяч в год. Жизнь в Лондоне — одна из самых дорогих в мире. В США стоимость колеблется, но известные школы (например, Juilliard, NYU Steinhardt, Colburn, San Francisco Conservatory) стоят дорого, а расходы на жизнь в Нью-Йорке и Сан-Франциско становятся сопоставимыми со стоимостью обучения.

В то же время Италия и Австрия гораздо доступнее: государственные консерватории берут символические взносы, а стоимость жизни ниже, чем в англоязычных странах.

Как оплатить обучениe 

Андрей Катиков: Без гранта учиться сложно, но возможно. Нужно искать обходные пути, они есть всегда. Есть президентские стипендии — я знал людей, которые уезжали учиться именно с ними. Лучше всего целиться именно в университетские квоты, потому что вузы заинтересованы в талантах. Помимо этого, есть стипендии от разных организаций и меценаты — люди, которые хотят помочь талантливым студентам, потому что сами когда-то мечтали учиться, но не смогли. Таких на самом деле немало — их нужно найти.

Денис Цыганов: Я знаю большое количество людей, которые учатся в Беркли и других университетах со 100%-м денежным покрытием — в том числе из России. В Беркли множество стипендий, самая популярная — Merit-based, которая даётся при поступлении: когда проходит экзамен, любой студент всегда рассматривается на неё. Там как раз можно получить стипендию со 100%-м покрытием или даже Presidential Scholarship — это стипендия, которая покрывает не только обучение, но ещё и общежитие, траты на еду. А ещё тебя спонсируют всеми необходимыми вещами для обучения — например, покупают MacBook. Такую стипендию получают самые невероятные музыканты, а многие имеют покрытие от 50% и выше.

Ещё есть стипендия по специальным обстоятельствам: ты подаёшь заявку, говоришь, что попал в трудную жизненную ситуацию (например, сильно заболел или у тебя умер родитель, который оплачивал обучение), и предоставляешь документы. Также есть выплаты за хорошее обучение — как общевузовские, так и от твоего факультета. Например, Thrive Scholarship и грант Major-based даются за хорошую успеваемость, участие в жизни колледжа, в кемпах и конкурсах. 

Алексей Коханов: Если денег совсем нет, советую найти хорошего педагога в России — возможно, с европейским образованием, — подготовиться и ехать на прослушивания в оперные студии. Там часто дают стипендии, в основном магистрам. Даже с учётом ситуации, сложившейся сейчас. Это некая альтернатива, она стоит не так дорого, и при этом даёт возможность учиться в Европе. 

А ещё в каждом учебном заведении есть летние мастер-классы, и туда могут приезжать агенты. Например, Summer Academy Mozarteum — там даже есть какой-то приз. Советую накопить денег и поехать туда.

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям:

«Больше всего возможностей дают США. Американские школы лучше финансируются, и поэтому там выше вероятность получить как частичное, так и полное покрытие. И Джульярд, и Манхэттенская музыкальная школа, и особенно Беркли активно выдают гранты талантливым студентам. На некоторых программах Беркли достаточно самого факта поступления, чтобы рассматривать студента на полную стипендию — это уникальная практика.

В Европе таких возможностей меньше, но они есть. В Великобритании, например, действует Hill Foundation Scholarship для россиян, которая частично покрывает обучение в Оксфорде по направлению Music Performance. Италия предлагает социальные стипендии DSU и MAECI, которые можно получить уже после получения оффера, что делает обучение значительно более доступным.

Чтобы увеличить шансы получения стипендии, важно по-настоящему вложиться в портфолио. Хорошее портфолио — это не только техника и художественность, но и качество записи, участие в конкурсах, фестивалях, проекты с ансамблями или оркестрами. Плюс часто недооценивается роль мотивационного письма: для музыкантов это не формальность, а пространство для артикуляции собственного художественного видения. В условиях высокой конкуренции именно эссе могут стать решающим аргументом». 

Можно ли совмещать учёбу с работой 

Андрей Катиков: Формально работать было нельзя. Но можно было просто не афишировать.

Вообще ходило множество «страшилок». Например, если ты работаешь в университетских студиях, то нельзя выпускать музыку, потому что она якобы создана на базе университета. Но всем было всё равно. Думаю, так и сейчас. Невозможно отнять у музыканта свободу творить. Я знал и тех, кто не использовал университетские студии и снимал внешние, тратил собственные деньги. Но большинство, конечно, пользовались возможностями Беркли, и правильно делали.

А ещё можно получить разрешение на part-time обучение, но всем иностранцам для этого нужна официальная причина, чтобы не нарушать визовые условия. У меня она появилась сама собой, когда в 2013 году я случайно повредил руку — нерв на кисти. Один мексиканский студент рассказал, что можно обратиться в госпиталь, получить справку и на этом основании взять меньше предметов. Так я и сделал.

Денис Цыганов: Поскольку официально ты не можешь где-то даже стажироваться, студенты работают на самом кампусе — это разрешено до 20 часов в неделю в учебное время и до 30 часов в неделю в летнем семестре. Можно попасть на стойку регистрации или в Studio Operations Team — это люди, которые заняты обслуживанием студий.

Алексей Коханов: Подрабатывать можно, но сложно. Например, в Австрии была подработка на Зальцбургском фестивале — там они ищут статистов. Ещё был хор. В общем, можно найти какие-то подработки, но в первый год точно нужно рассчитывать на накопления. 

Что запомнилось больше всего

Андрей Катиков: Самое сильное впечатление было, когда я стоял на одной сцене с музыкантами, которых когда-то слушал в детстве: Дэвидом Гилмором и The New York Voices. Отец включал их записи, когда мне было лет девять, говорил: «Послушай, Андрей, как тебе это звучание?» И вот проходит время — и я уже стою рядом с ними на сцене. Это ощущение невозможно описать. Для меня это, конечно, личная ачивка. 

Из учебных дисциплин больше всего запомнилась гармония. Обычно все хотят как можно быстрее её сдать, а мне она очень нравилась. Я даже ходил на дополнительные занятия. Благодаря этой дисциплине мне открылись новые виды гармонии: модальная, атональная, гармония Южной Америки.

Мне нравилось петь в джазовом хоре: меня взяли, хотя я был инструменталистом. А ещё я учился играть на фрейм-драме, развивал полиритмию. 

Были и тяжёлые моменты. Например, нерв на руке я повредил из-за того, что занимался по 8–10 часов в день. Врач сказал, что год нельзя играть. Но я поменял технику, стал изучать другие жанры, больше играл на фортепиано с другой постановкой руки, глубже занимался композицией. И именно это в итоге привело меня к продакшену — к работе с музыкой в более широком смысле, к созданию звука.

И, конечно, невозможно забыть выпускной. На церемонию в Бостон приехали мой брат с женой — поддержать, посмотреть, как всё проходит. Мы прекрасно провели время, они побывали и на концертах, и послушали церковный хор, в котором я пел. Это было невероятно тёплое, светлое событие.

Денис Цыганов: Большинство ярких воспоминаний из вуза у меня связаны со студийными сессиями. В последнем семестре я мог брать студии на восемь часов в день: чем «старше» семестр, тем больше твой доступ к ним. 

Однажды мы пришли записать соло для альбома моего артиста и в середине процесса решили, что одного саксофона нам недостаточно, — нужен художественный свист. В час ночи мы позвонили нашему другу, который умеет свистеть — и спустя 15 минут он уже был на студии. Мы записывались до четырёх утра, и это было феноменально.

Алексей Коханов: В Зальцбурге я поучаствовал в междисциплинарном проекте режиссёрки Хельми Вент — это познакомило меня с вокальной импровизацией и перевернуло мою жизнь. Каждую среду вечером мы приходили в университетский собор и осуществляли разные перформативные акции. Однажды нам предлагалось закончить фразу: «В соборе мне хотелось бы…». Я ляпнул: «В соборе мне хотелось бы переночевать». В итоге я заночевал в этом соборе в спальнике на хорах у органа, и это была самая незабываемая ночь не только в Зальцбурге, но и в моей жизни.

Утром я один импровизировал в этой церкви — это вошло в финальный перформанс. В каком-то смысле это стало одной из точек отсчёта для моих перформансов по работе с пространством — я пытаюсь переночевать в нём.

А в Генте было, наверное, самое счастливое время в моей жизни. Нас было 10 певцов, которых отобрали на прослушиваниях, и на один год мы стали семьёй. Нам озвучили план: за год сделать восемь проектов с разными режиссёрами. Это были настоящие проекты, со сценографией, костюмами и своим репертуаром. Например, был проект, в котором сценой был стол, а за ним сидели зрители. Ещё был проект, в котором мы перевоплощались в клоунов, учились клоунской психофизике и мейк-апу. Одним из самых значимых для меня стал проект по концерту-автопортрету: задача была сделать программу концерта, которая наиболее проявляла бы тебя как артиста.

Что делать после выпуска и возможно ли остаться за рубежом 

Андрей Катиков: Как и в любом вузе, не все выпускники работают по специальности. Даже в Беркли, как мне кажется, где-то 20%, максимум 30%. Остальные идут в смежные сферы или вовсе в другие. Среда там очень конкурентная. Талант — это важно, но умение себя подать — ещё важнее. Я видел интровертов с потрясающим даром, которым было трудно заявить о себе, и наоборот — тех, кто был менее талантлив, но ярче себя проявлял, и им было проще продвигаться. Поэтому после выпуска многие идут работать куда угодно — даже в магазины.

Я брал больше классов, чем нужно, потому что мне было просто интересно, многие дисциплины я закрывал заранее — так называемым test-out. Это когда ты приходишь на экзамен, показываешь, что уже владеешь материалом, и можешь не посещать курс. Благодаря этому я окончил Беркли на полгода раньше. Потом ждал выпускную церемонию — мог уехать, но решил остаться. За это время устроился в агентство — работать с базами данных и отдавать их под рекламные интеграции.

Ещё была возможность пройти интернатуру в Лос-Анджелесе. Многие друзья уехали туда работать в студиях. Но, честно говоря, меня смущало, что многие из этих стажировок были неоплачиваемыми. Едешь в другой штат, живёшь за свой счёт и ещё работаешь бесплатно — для меня это было дико.

Когда я накопил немного денег на оборудование, решил вернуться домой. Возможности остаться были, но я понимал, что хочу быть ближе к семье.

Денис Цыганов: После выпуска у всех студентов есть год тренинга — Optional Practical Training. Тебе продлевают визу на год и дают возможность оставаться в Штатах. Многие идут на стажировки — например, раннером на студии. Раннер — это человек, который убирает, носит кофе, иногда помогает с проводами. Если сконнектишься с персоналом, тебя наймут.

У звукоинженеров есть преимущество — у них есть дополнительные два года, а не один, как у других студентов. Я сейчас живу в Америке, работаю на фрилансе и открываю свой лейбл — у нас много музыки, записанной с артистами, будем выпускать. Плюс я работаю на своей маленькой студии и ищу контакты, чтобы постепенно развиться в нечто большее.

Алексей Коханов: В Генте ко мне пришло понимание, что я не просто один из певцов и не просто баритон. Я — Алексей Коханов. Я понял, что именно я хочу петь, что мне нравится, что мне интересно. Я понял, что я могу быть не только оперным певцом, а гожусь ещё на что-то. После этого я стал работать с современной музыкой. За рубежом не возникает вопроса, нужна ли современная музыка и какой она должна быть — это огромное отличие от России. Приставка «современный» в Европе привлекает внимание и инвестиции.

После Гента я вернулся в Москву. Тогда Дмитрий Крымов позвал меня в свой спектакль «Сон в летнюю ночь», и я не смог отказаться. А ещё я начал делать свои перформансы. С 2012-го по 2018-й я оставался в Москве, но уже наезжал в Берлин. Именно там я сейчас и живу. Работаю с голосом как саунд-артист на фрилансе.

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям:

«В США есть программа OPT, которая позволяет выпускникам легально работать до года и попытаться найти работодателя для визы H-1B (рабочей визы). В странах Европы: Австрии, Германии, Италии — существуют специальные разрешения на поиск работы после окончания вуза. Но, например, в Италии действует квота, поэтому гарантировать выдачу такого разрешения нельзя.

Музыкантам важно понимать, что востребованность специалистов творческих профессий сильно зависит от личного бренда, сетей, участия в коллаборациях и проектах. Остаться возможно, но это требует активного профессионального развития ещё во время обучения».

Стоит ли сейчас ехать учиться за границу — и куда 

Андрей Катиков: Вообще хороших заведений много, и у нас тоже есть достойные. Но всё зависит от студента. Если хочешь чему-то научиться — научишься где угодно. Важнее всего твои компетенции, особенно в западном мире. Я знаю многих, кто учился только ради диплома, но это, на мой взгляд, неправильный подход. Я ехал в Беркли не за бумагой. Диплом — это просто вишенка на торте.

Многие мои знакомые отучились четыре-пять семестров, не получили диплом, но стали востребованными музыкантами. Просто в какой-то момент им пришлось выбирать между карьерой и учёбой. Ведь если ты учишься, ты должен быть в Бостоне или Валенсии, а если гастролируешь — совмещать сложно.

При этом само упоминание «учился в Беркли» уже повышает престиж. Плюс есть комьюнити: многие музыканты, окончившие Беркли, держатся вместе, помогают друг другу, зовут в проекты. Это, безусловно, добавляет очков — и в профессиональном, и в человеческом плане.

Денис Цыганов: Сложно сказать, что может быть похожим на Беркли в данный момент относительно современной музыки. Безусловно, есть большое количество университетов, которые нацелены на академическое образование, но, если мы говорим именно о поп-музыке и сонграйтинге, Беркли стоит особняком. При этом он больше про музыкальный бизнес и коммерческий продукт, а если есть желание развивать себя в перформансе, то лучше выбрать Джульярд или Бостонскую консерваторию.

Алексей Коханов: Конечно, когда я говорю, что закончил Моцартеум, ко мне совсем другое отношение — и в России, и в Европе. Но в конечном счёте имеет значение, кто ты есть и как ты поёшь. Сейчас вообще многое доступно, о чём в моё время можно было только мечтать. Всё есть онлайн: постановки, которые мы каким-то образом доставали и переписывали на видеокассеты, всевозможные мастер-классы и техники. Поэтому мне кажется, что сейчас не имеет такого большого значения, где вы учились. Другой момент, что современная музыка в России в изоляции, и, к сожалению, эта изоляция только усиливается.

Я бы посоветовал исходить из того, какие у вас приоритеты. Если вам хочется научиться пению, то ехать нужно к педагогу, который вам подходит. Искать такого и потом поступать туда, где он или она преподаёт.

Если вы уже владеете техникой и ваша цель — найти связи и работу, то нужно выбирать большой город, который вам нравится: Берлин, Гамбург, Париж, Кёльн. Там больше интересных событий и фестивалей, это полезно для знакомств и карьерных связей.

Может быть, вам не нужно ехать учиться, а достаточно съездить на мастер-класс или прослушивания. Почти при каждом оперном театре класса А есть оперная студия, и часто студенты-стажёры получают стипендию. Стоит присмотреться — может быть, вам что-то подойдёт.

Зарина Тигиева, основатель и руководитель образовательного агентства Abroadz, эксперт по международному образованию и карьерным стратегиям:

«Ключевым фактором при поступлении остаётся не гражданство, а уровень подготовки и качество портфолио. Но есть страны, где выбор музыкальных программ шире. Это прежде всего США и Великобритания — наиболее развитые экосистемы музыкального образования, предлагающие всё: от академического исполнительства до музыкальных технологий, продюсирования, композиторских программ и экспериментальных направлений.

В Европе наиболее востребованы Италия и Австрия. Италия сильна своими государственными консерваториями и доступностью: и с точки зрения стоимости, и с точки зрения процедур. Австрия — одна из самых престижных стран для академического вокала и инструментального исполнительства, но она предъявляет высокие языковые требования: поступление в консерваторию без немецкого уровня C1 практически невозможно.

По студенческим визам ситуация разная. Проще всего получить визу в страны континентальной Европы: Германия, Австрия, Италия. Здесь процедуры стабильны, отказов немного, решение основано на документах, а не на интервью. Сложнее всего — традиционно в США. Студенты часто сталкиваются с человеческим фактором на собеседовании, и переподача — не редкость.

В крупных западных консерваториях нет системной дискриминации по отношению к россиянам, талант по-прежнему остаётся главным критерием при отборе. Но есть страны, которые официально закрыли гражданам РФ доступ к образовательным визам — это Чехия, Польша, страны Балтии. Ряд университетов Австралии в 2022–2023 годах вводил временные ограничения, но это были решения отдельных университетов, а не национальная политика».