«Молодым придется создавать новый рынок»: интервью с Ильей Лагутенко

С 30 июня по 3 июля во Владивостоке состоится большой Дальневосточный музыкальный форум, где выступят самые разные профессионалы индустрии: от музыкального редактора VK Музыки Сергея Мудрика и основателя консультационного бюро InSimple Алекса Николаева до концертного директора Therr Maitz Алены Рошаль и группы «Комсомольск». По этому случаю музыкальный критик Петр Полещук поговорил с ментором форума — лидером группы «Мумий Тролль» Ильей Лагутенко о децентрализации индустрии, внимании к регионам, азиатском экспорте дальневосточных артистов и перспективах музыкантов после февраля 2022-го.

Скажите как ментор Дальневосточного музыкального форума — он организован вопреки времени? 

Несмотря на все невзгоды и недопонимания, есть люди, которые верят в созидание. В то, что «вечный потенциал» однажды можно превратить во что-то материализуемое. Я рассказываю им, как видел и вижу условный «Владивосток-3000» через музыку, взаимный обмен опытом и творчеством. Может, я иду впереди своего времени, может, в ином направлении, но вера в разум и гуманизм все еще не хочет покидать меня. 

Я уверен, что если бы таких площадок для дискуссий (в том числе и на тему поп-культуры) было больше, то было бы больше и хороших песен, больше желания открыть себя, узнать других людей лучше. И в результате, в мире было бы гораздо меньше слез. Владивосток вполне мог бы стать местом, где разные люди с разным менталитетом учатся друг друга понимать. И почему бы не через музыку и поп-культуру? V-Rox действительно был таким примером, а хорошие примеры не так уж просто и забываются.

Одна из целей форума — дать творческой молодежи актуальные знания о работе современной музыкальной индустрии. Несколько лет назад вы также сказали, что уровень подготовки местной сцены недостаточен для того, чтобы она могла куда-то рвануть. Как обстоит ситуация с этой самой молодежью сейчас? 

Ощущения вообще ужасные, ощущения общей апатии и огромной усталости. Тут я побуду «адвокатом дьявола», но эти актуальные знания о новых реалиях тоже могли бы по-своему помочь. Томить себя в сумерках ожиданий, что скоро все будет как вчера — контрпродуктивно. Другое дело, когда у музыкантов есть полное  понимание ситуации, в которой они находятся сейчас. Закрытие стриминговых сервисов, соцсетей, прекращение работы многих лейблов и продюсерских центров и коллективов, отсутствие внятных альтернатив — все это не способствует не то, что развитию, а, выражаясь по-модному, ставит под вопрос экзистенциальное существование местной музыкальной индустрии как таковой. Творческой молодежи нужна правда о том, где их творческие потуги могут сгодиться, и что им за это будет, на что, собственно, рассчитывать в перспективе. Будем надеяться, что Дальневосточный музыкальный форум справится с этой задачей. Хотя к следующему форуму все может поменяться кардинально. 

Вы для России артист редкой породы: у нас мало кто озабочен поддержкой регионов. Как вы стали исключением из правил?

Когда я задумывался над самоидентификацией группы «Мумий Тролль», то понял, что в основу развития ранних творческих концепций лег именно мой Владивосток 80-х XX века — этот коктейль закрытого от всех города с пробивавшимися к его берегу японскими радиоволнами и байками моряков, возвращающихся из дальних плаваний. Плюс попытки сформировать не без моего личного участия некую локальную сцену в 1980-х. Я очень хорошо помню все наши мытарства на протяжении 15 лет и мои последующие перемещения по земному шару, прежде чем прогремел альбом «Морская». Тогда оказалось, что незадачливая «пляжно-романтическая» группа из Владивостока вдруг перекроила рок-н-ролл на русском языке в объемах страны, которой, кстати, уже и не было к тому времени. 

Понимаю, что вы не можете говорить за остальных артистов, но есть ли у вас теория по поводу того, почему региональный патриотизм отсутствует у других больших звезд?

Меня совсем не занимает этот вопрос. Мне могут нравиться или не нравиться произведения тех или иных авторов, но место их рождения или проживания, а также их взгляды на жизнь или политику, не сказываются на оценке их творчества. 

Не кажется ли вам, что в России вере в регионы препятствуют размеры страны? Если да, то как решить эту проблему?

Решить? Политико-экономическим чудом. Легкая и доступная логистика решит враз все проблемы. Классные дороги, доступный авиа- и скоростной железнодорожный транспорт, открытые границы с соседями — и жизнь закипела! Не успел начать, а уже звучит как фантастика, да?

Именно. Все, что вы перечислили, находится за пределами юрисдикции музыкантов и не очень реально в ближайшем будущем. Есть ли какие-то альтернативы?

Прежде чем заикаться об альтернативах, хочу сказать, что у меня есть доля доверия к относительно ближайшей реальности, которую будут строить центениалы и поколение «Альфа». По сути, это наши дети. Они краешком глаза уже прочувствовали на себе, как еще совсем недавно можно было самостоятельно выстраивать культурные коды. Нужно только, чтоб «деды» типа меня успокоились со своими советами из серии «а вот в наше время…» и не ставили палки в колеса своими действиями.

Что в США, что в Великобритании существуют целые мифы вокруг региональных сцен — от Манчестера до Сиэтла. Но все они появились в ХХ веке до прихода интернета. Как вы думаете, возможно ли сейчас появление таких феноменов? Или с приходом интернета география перестала играть роль?

Такой миф «для своих», собственно, есть и вокруг владивостокской рок-сцены. Только в ней было очень мало участников и немного историй успеха. Хотя еще 9-10 лет назад я всерьез вел переговоры с мэрией Ливерпуля о возможных «братских» отношениях с Владивостоком: два города-порта со своими интересными страницами в музыкальной истории, небольшими, но международными музыкальными фестивалями-шоукейсами и желанием перевоплотиться в современные региональные культурные столицы. Думаете, что лучше сказалось на образе и жизни Сиэтла — то, что Курт Кобейн там однажды организовал Nirvana? Или что на тот момент там уже был «Старбакс» и музыканты ходили пить кофе, а рядом сидел дядька, который ходил на их концерты и потом основал Amazon?  

Но ведь в случае, например, Манчестера был другой сценарий: группы там появились до налаженной бизнес-структуры и не от хорошей жизни. Получается, что возможны разные пути развития, но какой подходит для России? 

Да, любой англичанин вам скажет, что панк-рок кристаллизовался как уникальное музыкальное явление в довольно смутные и нелегкие времена. При этом музыкальный подход был не совсем и нов. А российский сценарий всегда непредсказуемый. Оглядываясь назад, можно сказать, что с поп-культурой у нас вообще не заладилось, будь она мейнстримовая или протестная — вспомнить в глобальном масштабе за последние лет сто особо и нечего. Но когда ты понял, что едешь не туда, главное вовремя перестроить маршрут.

Как вы считаете, регионы должны влиять на индустрию центра страны или им наоборот стоит существовать автономно и по своим правилам?

Должно быть много мест силы, здравая конкуренция, обмен опытом, желание совместного созидания. В общем, должно существовать все то, о чем мечтается. Нам ведь хорошо там, где нас нет — поэтому и есть к чему стремиться. Как и в любом организме, будет лучше, если в здоровом теле — здоровый дух. Тогда организм готов на свершения!

На фестивале V-Rox-2019 выступала группа Cosmic Shit из Якутии, известной в разных частях света своей активной панк-сценой. Пример якутского комьюнити — это аномалия или сигнал, что региональные мифы и сцены еще возможны?

Они не только возможны, они существуют в том или ином виде. Другое дело, что интерес к ним со стороны аудитории связан с уровнем образования, экономики,  наличием разнообразных свобод в обществе и так далее. Вы сами сказали, что о якутском панке пишут в разных частях света, то есть миру это интересно. При этом я помню, что на концерте Cosmic Shit во Владивостоке гости из Москвы и местные музыканты смотрели на них довольно индифферентно, видимо, оценивая группу с позиций условного фестиваля «Нашествие». 

С чем связано такое равнодушное восприятие?

Наверное, с зашоренностью. Кстати, по-моему, Пабло Неруда сказал, что медленно умирает тот, кто не путешествует и не слышит музыки. Вроде и коммунист был, но и поэт великий.

По каким группам вы можете сложить впечатление от региона — тем, что просто популярны у себя дома или тем, что обращаются к локальной культуре в саунде, имидже и текстах? Какие группы для вас репрезентуют регион? 

Я всегда пытался смотреть на картину в целом и выбирать то, что по вкусу лично мне. Мне кажется, что набор индивидуальных высказываний в итоге и формирует эту локальную культуру. Вообще, люди – это главный капитал, что в культуре, что в бизнесе. Всем нужно чуть больше внимания, эмпатии, поддержки. Редко кому удается прорваться через жестокую и колючую реальность со своими творческими высказываниями. Я думаю, что настает очень важное время — нам нужно будет побороть очень много противоречий и обид, принести множество эмоциональных и материальных самопожертвований, чтобы избавится от того, что налипло на наши подошвы, и запуталось в голове из серого прошлого и еще более темного нынешнего. Просто чтобы сделать завтрашний день чуть более светлым для жизни.

C 2013 по 2019 годы вы проводили во Владивостоке V-Rox, который стартовал как первый шоукейс-фестиваль в стране, своего рода портал в Азию. Какие из поставленных вами задач удалось достичь? 

Портал испарился, не успев открыться. Остались замечательные воспоминания и много новых друзей со всего света. Мы начали чересчур амбициозно, приглашали значимых фигур мирового музыкального бизнеса, промоутеров ведущих азиатских фестивалей, деятелей индустрии звукозаписи. Результаты — на пальце одной руки можно пересчитать. Знаю, что благодаря фестивалю в городе появилось несколько энтузиастов музыкальной индустрии. В частности, один из них — Павел Лопатин, который взялся за организацию текущего Дальневосточного музыкального форума. Знаю, что некоторые из счастливых зрителей теперь понимают, что столько новых музыкальных впечатлений, не выезжая из дома, они вряд ли получат в ближайшее время. Задел был очень своевременный, и, главное — верный, но последующие события в стране и мире свели все потуги на «нет». Вопрос «культурного портала» Азиатско-Тихоокеанского региона, платформы для сотрудничества остается открытым. Скажем так, эстафетная палочка уже передана, и новое поколение энтузиастов «города вечных надежд и нескончаемых возможностей» должно быть уже на низком старте.

Многие гости фестиваля отмечали, что с каждым годом на V-Rox становилось все меньше местных музыкантов. С чем связана эта динамика? 

С каждым годом число заявок буквально со всех континентов росло, к 2019-му их количество достигало уже нескольких тысяч — мы едва успевали их обрабатывать. Хотели сделать пусть небольшую (другую мы просто не могли себе позволить), но максимально интересную программу. Не скажу, что местная сцена росла соответственно. Видимо, у них еще было время на раскачку. С другой стороны, быстро стало понятно, что из-за малочисленного музыкального сообщества и пассивности местного бизнеса и администрации в вопросах развития творческих инициатив за пару-тройку лет мы отдрейфовали от идеи шоукейса в сторону, может, и не совсем обычного, но просто творческого фестиваля. Несколько промоутеров из Центральной России побывали в гостях и не увидели ничего для них интересного. Это не укор — они знают свою аудиторию, им нужно билеты продавать, а «продавать» себя зарубежным организаторам концертов местная молодежь, за некоторыми исключениями, даже и не хотела начинать. Получился такой вакуум в развитии. Я наивно полагал, что надо просто показать пример такого общего благого дела, где выигрывают все: аудитория получает впечатления, артисты получают аудиторию, на впечатлениях и опыте строится бизнес-составляющая, город получает вдобавок креативную экономику. Но все оказалось гораздо сложнее.

Я так понимаю, что среди «некоторых исключений» есть группа Starcardigan — в свое время она устроила несколько рекордно больших туров по Азии. Эта история скорее про статус у себя дома или все-таки про расширение аудитории? Я удивлюсь, если Starcardigan после этого стали слушать, допустим, в Китае за пределами концертов.

Это бесценный опыт. То, что ребята это сделали сами, без чьей-либо помощи — просто подвиг. Никакой другой артист из России не смог достичь в Китае и толики того, что смогли Starcardigan. Похоже, они и были тем единственным примером музыкантов, правильно уловивших идею шоукейса и воспользовавшихся временем и обстоятельствами. О своих концертах в Китае они смогут еще внукам рассказывать — уже никто не сможет повторить такую историю в ближайшем будущем. И думаю, что вы ошибаетесь про локального слушателя. Я уверен, что в зале был человек, и может не один, кто до сих пор следит за их новыми релизами. Я сам слежу за многими артистами, выступавшими на V-Rox — они стали частью моей жизни. И она мне ближе, чем первые строчки чартов столичных радиостанций, занятые песнями, которые меня не трогают, от исполнителей, которых я ни разу не видел.

Вам не кажется, что основная проблема популяризации азиатской музыки и культуры на Дальнем Востоке в ее ином менталитете? То есть, мы вроде близки к Азии географически, но слушают здесь преимущественно либо музыку русскую, либо западно-европейскую.

Перефразируя собственную песню, скажу, что в первую очередь, надо вообще разобраться, что «в этом менталитете у нас в приоритете». Успех так называемого кальян-рэпа в России как раз по-моему указывает совсем не в западно-европейскую сторону, а в самую что ни на есть азиатскую. «Азия просто большая», — скажете вы. И я соглашусь. 

Вот да. Мне легко представить, кто в России придет на концерт условного азиатского рэпера, но кто придет на выступление X Japan?

Для Йошики (основатель Х Japan. — Прим. «ИМИ.Журнала»), думаю, уже комплиментом является само упоминание его группы в этом интервью. Думаю, что 40 лет назад, когда группа была создана, о ее существовании знало ноль жителей СССР, но если бы они приехали с гастролями, десятки тысяч людей все равно повалили бы на концерт. 

Есть ли у азиатской музыки перспективы стать востребованным экспортным продуктом? Кажется, что кроме кей-поп-групп другие артисты не пользуются спросом за рубежом.

Я бы не переживал за их перспективы, а задумался, в чем, собственно, заключается российский экспортный фокус сегодня. Ответ еще не слетел с языка, а мы уже опускаем глаза. Вот такой вот фокус-покус. 

Со времен азиатского успеха Starcardigan прошло достаточно времени. Есть ли дальнейшая перспектива в развитии экспорта местной музыки?

В самоизоляции в осажденной крепости нет и не будет ближайших перспектив. Ну, а дальнейшие перспективы все те же, что мы обсуждали в рамках V-Rox последние десять лет: это международная интеграция, где виртуальная часть становится все более значимой. Скорее всего, это произойдет в рамках каких-то децентрализованных сообществ, где местная музыка — это некий клуб по интересам, вне зависимости от языка общения и места прописки.

Считаете ли вы, что, экспорт музыки — сугубо положительный феномен? Нет ли у вас ощущения, что артисты должны представлять только самих себя, а не страну и ее культуру?

Артисты и представляют самих себя. А к организационным вопросам в разных странах и относятся по разному. По разному формируются бюджеты и их управление. Но смысла сейчас дискутировать об этом я не вижу. Я готов пообщаться с конкретным артистом, который захочет экспортировать свою музыку, если такой появится на горизонте. Но решения по экспорту будут очень сложными и дорогими. 

Как, на ваш взгляд, выглядит здоровая концертная экосистема — нужно больше привозить артистов сюда или увозить во вне?  

На V-Rox мы привозили разных специалистов по подобным вопросам культурного экспорта, они рассказывали, как практически решают их в своих странах. Я приглашал их именно для того, чтобы интересующиеся могли сделать свои выводы и соотнести их опыт со своим и найти приемлемые формы взаимодействия. Десять лет назад вопрос «привозить или увозить» упирался только в бюджеты и связи в мире букинга.

Можете ли вы дать свои прогнозы относительно экспорта русской музыки? Будет ли он вообще существовать? 

На данный момент перспектив ноль. Это очень печально и трагично. Все эти  вопросы придется решать следующему поколению, а мы с вами можем лишь поделиться мемуарами о собственных попытках. Пока не могу ничего предположить даже теоретически. Последние лет 15 вопрос экспорта русской музыки в одиночку пытались решить самые целеустремленные музыканты — к ним я могу отнести в том числе себя. К сожалению, энтузиазм подобного рода безотносительно видимых финансовых составляющих очень кратковременен, и вменяемых долгосрочных программ создать не удалось никому. Такие истории могут работать только в связке с какими-то государственными или бизнес-программами грантов, НКО, но никаких предпосылок к этому не было и раньше, а теперь и не будет совсем. Остается лишь, извините за каламбур, «серый» или даже «черный» экспорт. Тех самых отчаянных одиночек. 

Стоит ли ожидать жесткой трансформации музыкальной индустрии в России?

Жесткая и жестокая трансформация уже случилась. Временно здравствуют лишь «старые песни о главном». Все остальное — с чистого листа. Молодым придется создавать новый рынок, новые правила, новые пространства для коммуникаций. Мне, человеку, который «игрался» со своими песнями и в 1982-м, 1989-м, 1998-м и в 2020-м, все это кажется каким-то квестом, написанным по алгоритмам казино, где выиграть невозможно, даже если ты прошел все уровни. Но, как поется в одной песне: «Сначала любовь и вроде схема ясна, Сначала начать бы, с чистого листа».