От любви до ненависти: как менялись образы в песнях русского шансона

В 2021 году шансон — один из самых популярных жанров. Летом представители российского Spotify сообщали, что редакционный плейлист «Легенды русского шансона» вошел в топ-50 всех плейлистов, которые слушают пользователи из России. Основа русского шансона — особая система образов, в которой работают артисты. С начала ХХ века и до сегодняшнего дня эти образы менялись с течением времени — подстраивались под ситуацию в стране, настроения в обществе и тренды, — но их общая канва сохранялась. О трансформации самых популярных тем русскоязычных шансонье — в материале журналистки и специалистки по русскому шансону Наташи Хомяковой. 

Музыка для народа

Русский шансон — малоизученный жанр. Культурологи, музыковеды и критики не так часто анализируют песни классических, эстрадных и блатных шансонье. Но песни шансон-исполнителей звучат по радио, телевидению и в интернете. Проводятся концерты и корпоративы. Публика любит шансон за понятность и искренность: чаще всего шансонье поют о маме, о любви, о своих приключениях, о которых нередко сожалеют. Рассмотрим эти основные для жанра темы и их развитие с течением времени.

Прости меня, мама

В начале ХХ века Александр Вертинский спел «Снежную колыбельную», в которой любовник женщины убаюкивает мальчика и сообщает ему, что мама не вернется. Лирический герой с пониманием и болью рассказывает, что «за окошком нашим стонет стужа», но уже ничего не поделать: следы замело. В эпоху перемен и становления ранней советской власти о маме шансонье пели с некоторым разочарованием: у Вертинского она предпочла личные отношения заботе о сыне, а у Юрия Морфесси — предупреждала, но не уберегла, сын попал на каторгу, хоть и «не крал, не воровал». 

Помню, помню, помню я,
Как меня мать любила,
И не раз, и не два
Сыну говорила…

Аркадий Северный «Помню, помню, помню я»

Сталинские репрессии и Великая Отечественная война превратили образ мамы в женщину тяжелой судьбы. Она не знает, чего ей ждать и где искать спасения: ее сына «засосала опасная трясина», а материнское сердце «еле стучит в груди». Мама как икона, к которой можно прийти и рассказать все честно: и про любовь, и про ужасы фронта, и про то, что сын уже не такой, как был вчера. 

Этот образ сохраняется и во второй половине столетия, когда популярной становится блатная песня, воспевающая тяжелый быт уголовной среды. Аркадий Северный просит маму не обивать пороги и не давать смеяться над собой, пока лирический герой уже год сидит в тюрьме. А в другой песне этот же исполнитель от лица героини извиняется перед мамой за свою жизнь: 

Мама, мама, мама дорогая!
Прости, что воровку на свет родила.
С вором я ходила, вора я любила,
Вор воровал, воровала и я.

Аркадий Северный «Мама, мама, мама дорогая!»

Образ матери — это объединяющий, идеализированный образ всего надежного, доброго, вечного, пример благородства, самопожертвования и любви. На ее фоне автор, как правило, негодяй, преступник, вечно занятый, равнодушный и неблагодарный. Обычно эти образы проявляются в песнях одиночества и тоски.

Артисты-эмигранты посвящают мамам песни-дифирамбы, наполненные тоской и по родине, и по семье, и по самим себе прежним. 

Годы летят за годами,
Но не проходит ни дня,
Чтоб я не вспомнил о маме —
О маме, взрастившей меня.

Вилли Токарев «С днем рождения, милая мама»

В период перестройки и позже в блатном шансоне снова появляется тренд на раскаяние перед мамой. Михаил Круг, Петлюра, «Лесоповал», «Воровайки» пишут «письма» матерям, просят прощения и понимания. Эти эстрадные исполнители шансона продолжают вслед за эмигрантами — Любовью Успенской и Вилли Токаревым — восхвалять матерей и благодарить за свет глаз и ангельскую поддержку. 

В мужских блатных песнях нового тысячелетия, в отличие от женских, достаточно часто встречаются песни про отцов. Поднимаются вопросы воспитания, а порой разочарования в самих себе. Мол, ты, отец, столько в меня вложил, а я такой непутевый. Лирический герой нередко посвящает песни памяти своего отца, потому что не успел выразить благодарность, пока тот был жив.

Всю жизнь свою работал ты, чтоб прокормить семью,
Я помню, как ты пел, отец, позволь же я спою,
Спою про то, что времена былые не вернуть,
Как провожали мы тебя, отец, в последний путь.

Тимур Темиров «Мой отец»

Блатная романтика хулигана

Вор, гуляка, хулиган, криминальный романтик, человек, стечением обстоятельств попавший на зону. Образ по большому счету один — человек, живущий по понятиям, чьи взгляды, поступки и решения предсказуемы и соотносятся со сложившимся порядком. 

В начале ХХ века шансонье пели о хулиганах не так много, скорее старались играть в хулиганов. Михаил Савояров отпускал колкости на сцене между песнями и пел о кутеже, а фольклорист Анна Астахова записала уличного певца Владимира Егорова на фонограф: он пел и про женщин, и про алкоголь, и про приключения в городе. 

Во второй половине прошлого столетия блатная лирика стала популярной во многом благодаря Аркадию Северному, песни об убежденных, презирающих законы и одновременно гордящихся своим статусом хулиганов стали звучать на многих подпольных квартирниках. Шансонье нравилось (да и до сих пор нравится) наделять своего лирического героя ореолом мученика.

Вокзалы, кабаки, деньги, вино, бабы — это о нем. Наблюдения, зарисовки через призму понятий, но легкие, безобидные и порой даже симпатичные. Подтрунивание над обывателями, над «ментами», бравада без двойного смысла. Все легко, жизнь бесконечна, лирическому герою остается только пить и гулять, а дальше — куда кривая выведет. Чаще всего этот образ можно найти в песнях Михаила Круга, Вилли Токарева и Александра Новикова.

Я в детстве подружился с сигаретой, 
Бывало, по карманчикам шмонал. 
И папа ремешком лупил за это, 
Но я тайком, как прежде, воровал. 
Меня девчонки рано полюбили 
И с вечеринок пьяного вели. 
Однажды было — чуть не посадили, 
За что Жиган-лимоном нарекли.

Михаил Круг «Жиган-лимон»

Хулиганский образ — самый распространенный во всем русском шансоне. Лирический герой понимает, что пришла пора остановиться, вспомнить, кто он есть и что его ждет. И, в конце концов, что у него есть. Это проявляется в самых пронзительных песнях, самых сентиментальных и исповедальных: «Девочка-пай» Михаила Круга, «Вези меня, извозчик» Александра Новикова, «Генералы дворов» Виктора Калины. Ни взросление и старение артистов, ни смена эпох на эти треки не повлияли. Как пела группа «Беломорканал» о криминальных романтиках, так и поет до сих пор. Как публика слушала хабалистые аккорды «Мой номер 245 — на телогреечке печать», так и слушает. 

Сильная женщина не плачет

Пожалуй, ни в одном другом жанре нет настолько явного образа сильной и независимой женщины, которая поет о своей судьбе. Или о судьбе которой поет мужчина. 

Если до середины ХХ века женщины пели о себе как о хрупких созданиях, которые могут ждать, верить, любить, а мужчины видели эту хрупкость даже в порочных и зависимых дамах, то во второй половине столетия женщины поют о чем хотят и как хотят. Например, Дина Верни на своей пластинке «Блатных песен», выпущенной в 1970-х, исполнила «Свадебную лесбийскую» — о заключенной и ее избраннице.

В зоне сладостно мне и немогетно,
Мужу вольному писем не шлю.
Никогда-никогда не узнает он,
Что Маруську Белову люблю.

Дина Верни «Свадебная лесбийская»

У «Мурки», популярной в начале века, спустя несколько десятилетий появляется вторая жизнь — ее снова поют артисты блатного направления шансона. Маруся Климова — лирическая героиня песни — держала банду и за всем следила. 

В конце ХХ — начале XXI века популярными стали Катя Огонек, группа «Воровайки», Любовь Успенская, Таня Тишинская и многие другие исполнительницы, которые поют о любви, о мечтах, о непонимании. Одна из самых романтичных представительниц шансона — Нина Шацкая, в репертуаре которой только песни о любви.

Но огромное количество женских хитов и о разврате, похоти и отсутствии морали. И если посмотреть женским взглядом на женское творчество, становится очевидно, что прятать свою слабость и несостоятельность легко именно за распущенностью и грубостью.

А в пятнадцать было жить с предками — лажа, 
Потому и отдалась хулигану Паше. 
Он ей даже говорил, что сидел в Бутырке, 
Но вот странно: почему-то, собирал бутылки.

«Воровайки» «Не воровка, не шалава»

Женщина в шансоне почти всегда неверна (или обязательно будет неверной), продажна, но обольстительна и загадочна. «Это алчная искусительница, толкающая лирического героя (мужчину) к нравственному падению и социальной деградации», — пишет в своей статье «„Русская женщина“ в городском (блатном) шансоне» культуролог Татьяна Николаева.  

«Бабы-стервы» и «Угонщица» Ирины Аллегровой — отличные примеры эстрадно-кабацкого шансона, в котором воспевается сильная женщина, способная отвоевать своего возлюбленного, угнать его как «девятку», а потом еще и сказать «каждый, кто не первый, тот у нас второй». Ей можно: она самодостаточна. 

Любовь: разная и объединяющая

Песен о любви в шансоне очень много. О ней пели Александр Вертинский и Петр Лещенко, Изабелла Юрьева и Татьяна Кабанова, Аркадий Северный и братья Жемчужные, Вилли Токарев и Михаил Шуфутинский, Стас Михайлов, Григорий Лепс и Ярослав Сумишевский. Десятки артистов, даже те, кто исполняет блатняк, как «Бутырка» или «БумеR», пели и поют о светлом чувстве.

Лирический герой, как правило, понимает и осознает разрушительность любви к женщине, но все-таки думает о ней, часто тоскуя и по-прежнему ее любя. Как пишет ценитель и большой знаток русского шансона Геннадий Берестнев в своей работе «Женщина глазами мужчины в современном русском шансоне», «такая женщина... которая ведет мужчину к душевной и духовной гибели, но оторваться от которой мужчина не в силах». Поэтому шансонье поют о разной любви: первой, безответной, несчастной, осуждаемой. 

Мне говорят: «Она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные.
Всегда одета как уборщица».
Плевать на это — очень хочется!

Владимир Высоцкий «Наводчица»

Берестнев говорит о женщине в любви так: «Отчетливо доминирующая черта — стремление женщины к любви. Для нее это основная жизненная ценность. Однако любовь в женском сознании дополняется рядом новых черт. Так, женщина отчетливо видит в себе чувство ревности к другим женщинам и боязнь потерять любимого мужчину. Также она ощущает способность простить его, если он оказывается в любви неверным. Однако женщина не прощает мужчине слабость и безынициативность в любви».

Влюбленный мужчина может быть альфа-самцом, вокруг которого много женщин. Он даже не выбирает, а перебирает одну за другой. И то, что он обратил внимание на простую девочку, — это удача. Девушка обязана это ценить и беречь лирического героя как зеницу ока. Он же, в свою очередь, может делать все что угодно: гулять, воровать, изменять, уходить, выгонять. 

Антиподом гуляки, влюбляющего в себя всех вокруг, можно считать покорного и верного героя. В его жизни любовь — главная победа. Он готов забыть свое прошлое, отложить в сторону работу, братву, разборки. И просто, как Денис Майданов или Стас Михайлов, петь:

В моей судьбе есть только ты.
Одна любовь и боль моя.
С тобою повстречались мы,
Родная женщина моя.

Стас Михайлов «Все для тебя»

Шансон и будущее (а оно у него есть)

Современный шансон начал новый виток развития и трансформируется в шансон-рэп, среди представителей которого — Trueтень, Гио Пика, Нурминский. Жанр получил последователей и в инди- и поп-музыке: например, «Монеточка» заигрывает с шансоном, а Петар Мартич и Анна Зосимова выпустили целый альбом в характерной стилистике. Возможно, в ближайшее время появятся новые образы и смыслы. Но пока что музыканты придерживаются традиций: любовь, судьба, криминальная романтика, — все как учили отцы.