Редакция ИМИ — о втором сборнике «Новой критики»

ИМИ выпустил второй сборник «Новой критики». На этот раз — о звуковых образах постсоветской поп-музыки. Редакция прочитала книгу и делится своими впечатлениями об исследованиях временного измерения в треках «Кровостока», песен протеста и российского трэпа. 

Илья Гарькуша

Редактор ИМИ

Так вышло, что еще до работы в ИМИ я стал соавтором второй «Новой критики». Более того, скоро мы с редактором сборника Львом Ганкиным будем его же и обсуждать в эту пятницу у нас на ютубе. Кажется, что положение для рецензента идеальное: контекста море, все под рукой. До создания пустого документа в гугле мысли были именно такими. Но довольно быстро стало понятно, что к звуковым образам постсоветской поп-музыки подобраться непросто: сквозного мотива, на первый взгляд, в книге нет, тематика статей и аналитическая оптика авторов довольно мозаичны, можно разве что зацепиться за структуру сборника от общего к частному. 

С одной стороны, такая подборка текстов едва ли даст читателю ответ на вопрос «Что такое постсоветский саунд?». С другой — перед «Новой критикой» никогда и не стояла задача отлить в бронзе новый канон поп-музыки. Такой подход напрямую противоречил бы генетическому коду попсы, процитированному в предисловии книги со слов Иэна Макдональда: «Формат современной поп-музыки — быстрая сменяемость трендов, высокая текучка кадров, тесная связь с модой и стилем — сиюминутен по своей природе». 

У второго сборника есть еще одна, казалось бы, противоречивая особенность: в части текстов звуковые аспекты треков вроде гармонии и ритма становятся скорее вспомогательным инструментом, а не объектом исследования. Так, у Ивана Белецкого на фоне музыкальных преобразований в русском роке проходит целая детективная история о трансформации целого жанра с участием «Нашего радио», а в исследовании Ивана Сапогова и Вадима Салиева гармонические последовательности в российской поп-музыке обрастают социокультурным комментарием, соединяющим современные хиты с блатняком и массовой амнистией заключенных 1953 года. 

Алексей Царев же в статье «Культурный трансфер в цифровой реальности: феноменология русского трэпа» укладывает синтетическое трэповое звучание в более широкую рамку взаимодействия двух культур и практик апроприации: одним из методов заимствования и развития целого жанра у Царева оказывается пародия. Трэп в Америке иронично интерпретировал гангста-рэп, а в России деконструировался уже сам трэп. Наконец, Константин Чадов, собирая анамнез постсоветской электроники, находит в ее корнях влияние фольклора. Его исследование разрастается от анализа звучания до рассмотрения национальной идентичности целого ряда стран во времена СССР и после его распада. 

В том или ином виде примесь других областей социокультурной критики можно найти и у других авторов. Может показаться, что вторая «Новая критика» оправдывает опасения Льва Ганкина о вторичности звуковых аспектов музыки в исследованиях. Однако не стоит путать причину и следствие: все аналитические операции и различные авторские оптики выводятся именно из интереса к звуку. Звуковые образы становятся катализаторами, на которые опирается дальнейшее изучение материала. 

Звук без примесей критикует разве что настройщик рояля; дирижер или критик так или иначе свой объект интерпретирует и наделяет контекстом из других областей, будь то постколониальная теория или эпический театр Бертольта Брехта. «Новая критика» уже во второй раз показывает ценность междисциплинарного подхода и формирует вокруг себя полноценную критическую сцену или субкультуру (по аналогии с определением Энди Беннета и Ричарда Петерсона, на которое в своем тексте ссылается Иван Белецкий): в подготовке третьего сборника о региональной музыке участвуют авторы, чьи тексты вошли во все три сборника.

Карина Бычкова

Редактор ИМИ

Летом 2020-го мы принимали заявки для второго тома «Новой критики», посвященного звуковым образам постсоветской поп-музыки. О том, что нам прислали меньше питчей, чем для первой части, говорил и автор идеи Шурик Горбачев, и коллеги, которые курировали проект. Вполне понятно, почему так произошло. Чтобы анализировать звуковые образы, нужно если не иметь музыкальное образование, то как минимум прекрасно разбираться в том, как устроена музыка. Иными словами, владеть специфической экспертизой, отсутствие которой отрезает возможность изучения темы и сужает круг потенциальных авторов.

В итоге жюри получило необходимое количество текстов, и книга вышла. Но, приступая к изучению второй «Новой критики», я испытала те же чувства, с которыми, как мне кажется, столкнулись авторы на этапе отправки заявок. Когда мы договаривались в редакции записать свои впечатления от сборника, я сомневалась, что смогу рассуждать о книге про гармонический субстрат и использование побочной доминанты. Проще говоря, я переживала, что ничего не пойму — потому что у меня нет специального образования и я не занимаюсь музыкой.

Допускаю, что подобные опасения могут испытывать и другие потенциальные читатели. Поэтому хочу заверить всех, кто сомневается: большинство текстов второй «Новой критики» вполне можно изучать, не опираясь на музыкальную теорию. Мое любимое эссе сборника — о том, как «Кровосток» и «Ленина Пакет» взаимодействуют с ощущением времени в своих треках при помощи звуковых средств — абсолютно доступно для понимания не только тем, кто изучал саунд-стадис. Автор этой статьи, например, анализирует музыкальные цитаты, речитативные приемы и инструменты семплирования, которые группы применяют, чтобы воссоздать нужную эстетику и манифестировать свое отношение к категории времени. Не буду лукавить, были и тексты, которые я не осилила: например, эссе, где песню «Девочка с каре» рассматривали через теорию функций музыкального теоретика Хуго Римана. Но это скорее исключение.

Так чем же примечательна книга про то, как звучит популярная музыка? Как минимум тем, что под популярной здесь понимается музыка, отличная от академической — не только эстрада, но и хип-хоп, блэк-метал и другие жанры, которые редко анализируют всерьез.

Но самое интересное, на мой взгляд, то, что образцы музыкальной критики, вошедшие в сборник, не логоцентричны — то есть сосредоточены не на словах песни, а на ее звуковом портрете. В книге «Как достичь успеха в музыкальном бизнесе» Ари Херстанд замечает, что авторы текстов о музыке чаще всего не пишут о музыке: «Когда вы в последний раз читали в вашем местном издании (или на Pitchfork) обзор группы, где обсуждалась бы музыка: структура песни, гитарное звукоизвлечение, гармонические и мелодические решения, звучание ударных, сыгранность, новаторское синкопирование, разнообразие размеров, звуковые фантазии, необычные студийные приемы, услышанные ими [журналистами] на записи, но не обозначенные в пресс-релизе?»

Наблюдение кажется справедливым: критики и правда уделяют мало внимания тому, как музыка звучит, — в лучшем случае рассуждают о том, как релиз встраивается в тот или иной жанр, а в худшем сравнивают исполнителей с артистами, которых Spotify показал бы в категории «Похожие». Но подобный подход превращает жанр рецензий в универсальный шаблон: замени одну группу на другую, и ничего не изменится. 

Авторы второго сборника «Новой критики» глубоко анализируют особенности звучания треков, и это не только расширяет горизонты музыкальной критики, но и снимает стигму с популярной музыки, показывая, что ее вполне можно изучать — наравне с академической. Читатели же, знакомясь с подобными критическими текстами, могут начать внимательнее слушать музыку и лучше понимать замысел людей, которые ее создавали. В общем, сплошные плюсы для всех.

Леша Горбаш

Шеф контента ИМИ

Кажется, мнение о «Новой критике» — колонка, написание которой пугало больше всего с моего прихода в ИМИ. А потом я прочитал книгу — и радостно выдохнул. Потому что мне сильно понравилось.

Почему-то хорошо запомнился разговор Шурика Горбачева с Колей Овчинниковым из «Афиши». Они тогда обсуждали выход первой «Новой критики», а Шурик сказал вот такую штуку: «Мне вообще в жизни интереснее всего заниматься усложнением реальности». И это, конечно, абсолютно противоположный моему подход.

Поэтому в этой фразе для меня одновременно крылась главная сила и слабость «Новой критики». Сила — потому что я читал материалы на темы, за которые бы в жизни не взялся сам, а тут узнавал что-то абсолютное новое. А слабость — потому что периодически не покидало чувство, что это все-таки немножко парад курсовых работ.

Вторая «Новая критика» вызывала схожие опасения — и даже больше. А в итоге сильно удивила тем, насколько легко от нее кайфануть. Первая книга рассматривала поп-музыку в социокультурном контексте (это близкий мне сюжет), а здесь Лев Ганкин и авторы сборника нырнули в прямой музыкальный анализ (это максимально далекий от меня сюжет).

Казалось бы, что может быть скучнее, чем музыка, разложенная на атомы? Потому что ценим и любим мы ее за эмоции и живость. За нерв, обаяние, возможность быть глупой и смелой одновременно — короче, все те вещи, которые невозможно переложить на язык сухого научного языка.

Но вместо этого главы про «феноменологию русского трэпа» (я не придумал, так и есть) и «сметанную музыку» российского телевидения 1990-х — это абсолютные победы. Потому что здесь под научным микроскопом исследуют, как музыка атлантских трэпхаусов была переложена на российские реалии, и это самое захватывающее чтиво последнего времени.

С интересом прочитал и статью о том, как русский романс повлиял в том числе на творчество Макса Коржа, — хотя я и не смогу поддержать разговор о субдоминантовых группах и распределении роли разных долей в песне, даже если перечитаю текст еще пять раз. 

Финальная глава здесь посвящена музыке протестов в Беларуси — которая лично у меня вызвала в свою очередь сильный внутренний протест, настолько она спорная, — но я сильно рад, что эта тема появилась в «Звуковых образах».

Серия «Новая критика» видится прекрасной возможностью попытаться дать ответы на сложные вопросы. Иногда эти ответы простые, иногда — витиеватые и требующие дополнительного погружения в контекст. А иногда тут и вовсе нет никаких ответов, но зато ты мотивируешь себя найти их самостоятельно. Лучший тренажер для любознательных.

Проще всего кайфануть от «Новой критики», если принять за данность простой факт: скорее всего, вы не поймете какую-то часть написанного. Значит ли это, что вы глупы и необразованны? Точно нет. Значит ли это, что «Новая критика» поможет открыть музыку с новой стороны? Абсолютно точно да.

Потому что самое важное (как говорили в другой чудесной книге) — не надо стесняться.