Проблемы и перспективы казанской сцены: самое интересное

Дискуссия, посвященная проблемам и перспективам казанской сцены, состоялась на конференции «ИМИ.Сцена» 14 марта в Центре современной культуры «Смена». 

В беседе участвовали локальные музыканты, промоутеры, владельцы лейблов и клубов. Делимся наиболее интересными фрагментами дискуссии.

Илья Зинин (редактор «ИМИ.Журнала»): Есть ли какая-то специфика у казанской сцены? Здесь происходит что-то особенное?

Тимур Птахин (арт-директор бара «Соль» и участник дуэта «Кафе Вечернее»): Местная тусовка довольно разрозненная. Это большой минус. Только в последнее время мы начали проводить большие концерты местных команд и пытаться их как-то объединить.

Ильяс Гафаров (основатель первого татарского инди-лейбла Yummy Music и участник группы Ittifaq): Из Казани уехало много хороших групп, таких как Jukebox Trio, МакSим, PTU. Get Busy недавно уехали. В общем, Казань очень много сделала для российской сцены тем, что отсюда уехали музыканты в Москву и там стали знаменитыми. Значит, у этого региона есть потенциал.

А если серьезно, то, помимо независимой сцены, у нас существует огромная поп-сцена на татарском языке, которая долгое время серьезно влияла на местную музыкальную индустрию, иногда не самым лучшим образом: была рассадником выступлений под фонограмму, плохого звука и ужасных костюмов. Но сейчас ситуация меняется, и, помимо качественной русскоязычной и англоязычной музыки и электроники, есть еще и много независимых татарских артистов, которых с удовольствием берут на фестивали, например, на Ural Music Night или «Дикую мяту». Группу Juna в этом году пригласили на «Евровидение малых народов», но оно отменилось из-за коронавируса. Надеюсь, все эти хорошие музыканты не станут уезжать из Казани.

Айдар Хуснутдинов (музыкант групп Djinn City и ЯNA, телеграм-канал «Казанализация»): Если говорить о казанском звуке, то, конечно, на нас повлиял огромный мир татарской музыки — и фольклор, и академическая музыка, и попса, которую сосед Мансур на полную громкость включал на даче. Пентатоника, душевность, да и конвейерный подход татарской эстрады — пожалуй, все эти черты можно найти в музыке местных команд, включая, наверное, и русскоязычных ню-металистов.

Ильяс Гафаров: Вот еще характерная проблема. Наверное, это боль не только наша, но и других городов-миллионников. У нас есть шикарные тысячные залы, где проходят концерты звезд, и есть маленькие уютные клубы небольшой вместимости. Но нет среднего размера клубов, где можно было бы за вменяемые деньги проводить концерты соответствующих артистов.

Айдар Хуснутдинов: Раз уж Ильяс заговорил о площадках, то я дополню его мысль, зайдя несколько издалека. Что такое вообще сцена? Во-первых, интересные артисты с хорошей музыкой, которую хочется слушать. Во-вторых, регулярные мероприятия. В-третьих, ситуация, когда все эти хорошие музыканты дружат и вступают в какие-то другие отношения.

У нас, к счастью, есть и первое, и второе, и третье. Есть много хорошей музыки — на татарском, русском, английском, и инструментальной тоже. Постепенно все музыканты, приходя на концерты, знакомятся между собой, образуется тусовка, которая вращается на орбите этой компании артистов. Часто эти люди заводят свои группы, на концерты которых приходит новая публика. И только так сцена может расти.

Что касается регулярных мероприятий — в последнее время с этим действительно есть подвижки. Думаю, что если раз в месяц-полтора проходят хорошие мероприятия на 200–300 человек, то это супер, сцена живет и будет расти.

А теперь вернусь к словам Ильяса. Думаю, Казани нужна площадка человек на сто, где можно было бы экспериментировать: сотворить какой-нибудь дикий треш или отыграть очень плохо, но чтобы тебя при этом не закидали помидорами. Если все перестанут тянуться к невидимой планке качества и пытаться быть модными чуваками, чтобы их пустили в «Верк» или «Соль», да еще и не распугать публику — чтобы хозяева заведений не рисковали своими деньгами, которые им нужно каждый вечер платить за работу персонала, аренду и так далее… Тогда сцена будет расти еще быстрее и будет происходить много свежего, неожиданного и интересного.

Илья Зинин: Как, по-вашему, музыканты продолжат уезжать в столицы? 

Тимур Птахин: Может быть, кому-то и не нужно уезжать в столицы. Для меня отличный пример такого подхода — Влад Паршин с его проектами «Утро», Motorama и «Лето в городе». Музыканты живут в Ростове, но ездят с успешными гастролями по Европе и Латинской Америке. С другой стороны, мои друзья, группа PTU, вышли из зоны комфорта, переехали в Москву — и у них сразу все пошло. Дело даже не в количестве выступлений, а в том, что они попали в новую среду, которая их сильно вдохновила.

О том, как Motorama и другие группы продвигают себя за рубежом, читайте в нашем материале.

Илья Зинин: А в Казани такой среды нет? Мы вчера посетили несколько заведений. Создается ощущение, что жизнь у вас бьет ключом.

Тимур Птахин: Ну да, нам грех жаловаться. И не обязательно куда-то переезжать, чтобы писать и успешно распространять свою музыку. Хороший пример — Митя Бурмистров, живущий в Казани. Будет ли сильный переклин в сторону одной из тенденций — уезжать или оставаться, — сложно сказать.

Айдар Хуснутдинов: Согласен, что жизнь бьет ключом. Судя по последним мероприятиям, у публики есть голод до новой местной музыки, но пока нет привычки на нее ходить. Наверное, это связано с боязнью напороться на какой-нибудь адский ню-метал, плохо сыгранный мимо микрофонов. Но, думаю, если стабильно раз в месяц будут проходить интересные мероприятия, то со временем ситуация будет не хуже, чем в Москве.

Ильяс Гафаров: Я тоже согласен, что жизнь бьет ключом. Но отмечу, что для существования индустрии необходимы не только мероприятия, но и целая экосистема, состоящая из профессионалов, связанных со студийной работой, покупкой и продажей контента, пиарщиков. И тут Казань сильно уступает Москве. Местный телик не покупает местный контент. Местное радио не крутит местные группы — или крутит в благотворительных целях: мы, так и быть, сделаем вам одолжение, а вы везде об этом напишете. А в Москве этот рынок очень развит.

Айдар Хуснутдинов: Но у татарской эстрады есть и свои газеты, и свое телевидение.

Ильяс Гафаров: Да, это отдельный мир, и там эта экосистема налажена.

Илья Зинин: А есть группы, поющие на татарском языке, о которых никто не знает в России, но которые крайне успешны здесь?

Ильяс Гафаров: Вся татарская эстрада, в принципе. Около 600 человек.

Илья Зинин: Они зарабатывают на жизнь музыкой? У них все хорошо?

Ильяс Гафаров: Да. Только в Татарстане и Башкортостане. Это братские республики. Мы без перевода понимаем друг друга.

Илья Зинин: Мы уже услышали, что Казани не хватает площадки средней вместимости и небольшой площадки, на которой молодые коллективы могли бы выступать, не боясь суда взыскательной публики. А чего еще не хватает? Студий, лейблов?

Ильяс Гафаров: Могу сказать от своего имени. Мне как выступающему артисту и заказчику не хватает профессионалов, которые делали бы свое дело с душой, а не для отмашки или по конвейерному принципу — например, звукорежиссеров, умеющих работать с живой музыкой — не металкором или русским роком, а чем-то более своеобразным и интересным.

Когда мы проводим большие фестивали, то ощущаем нехватку бытовых вещей, например удобных гримерок. Гримерку своей мечты приходится везти из Москвы или пытаться сделать местными силами, рискуя, что получится какая-то лажа.

Илья Зинин: Вопрос к Руслану и Тимуру. Сложно ли в Казани открыть и развивать свой клуб? Государство вам помогает, мешает, или вы его не замечаете?

Тимур Птахин: Да, сложно. А что касается участия государства, то я смотрю на это так: не мешают — и на том спасибо.

Руслан Чижов (сооснователь и директор арт-пространства Werk, идеолог сообщества «Изолента»): Полностью оценить сложно, потому что мы недавно открылись. Но в целом, конечно, тяжело. В какой-то момент трудно находить моральные силы продолжать, потому что перестраивается весь режим и текущая деятельность выматывает. Что касается города и различных муниципальных учреждений, мы с ними сотрудничаем и с удовольствием сделали бы еще много проектов — музыкальных лабораторий, инсталляций, интегрированных в городскую среду и взаимодействующих с аудиторией. Меня радует, что город готов к такого рода взаимодействиям: это позволяет нам достигать масштаба и охвата, которых нам сложно было бы достичь в одиночку.

Тимур Птахин: А можешь рассказать о конкретных примерах взаимодействия?

Руслан Чижов: Да. Например, на фестивале TAIZOLEN мы делали параллельную программу на набережной озера Кабан совместно с ребятами из «Плейтроники». Вместе с художниками мы записали звуки озера. Их можно было воспроизводить, дотрагиваясь до различных предметов. Так в одном пространстве можно было услышать аналоговое и цифровое звучание одного и того же объекта городской среды. Взаимодействие аудитории со средой и объектами получилось очень интересным. Также мы открывали контейнерный центр Cube в Горкинско-Ометьевском лесу и делали в нем ряд мероприятий. На фестивале Unsound мы тоже работали при поддержке Управления культуры и города. В рамках «Смены» мы работаем как с городом, так и с различными министерствами. Меня очень радует, что такой диалог есть.

Илья Зинин: А как у вас обстоят дела с фестивалями? Все мы помним «Сотворение мира», гремевшее на всю Россию. Почему сейчас нет чего-то настолько же масштабного?

Руслан Чижов: Оно есть, просто находится немного в другом поле. Например, есть фестиваль Arenaland. Его посещает огромное количество людей, и он напоминает сабантуй. Сабантуев у нас в городе достаточно. А масштабных событий, связанных с актуальной независимой музыкой, — их да, не очень много. 

В прошлом году мы начали делать свой фестиваль TAIZOLEN. Его посетило около тысячи человек. И нас эта картина устраивает. Динамика позитивная.

Ильяс Гафаров: Стоит отметить, что с наступлением лета ситуация улучшается. Свою лепту вносит Дирекция парков и скверов. В нескольких парках стараются регулярно проводить мероприятия с местными музыкантами, играющими авторский материал. И привозы тоже случаются.

Айдар Хуснутдинов: Да, это очень здорово для музыкантов. Если не считать корпоративов, то наша группа зарабатывает в основном летом, играя на различных открытых площадках.

Ильяс Гафаров: Разных мероприятий, в том числе и по масштабу, в Казани, мне кажется, больше, чем в большинстве городов России.

Илья Зинин: Живя в Казани, ощущаете ли вы на себе изменение музыкальной индустрии — рост доходов от стриминга, влияние соцсетей?

Айдар Хуснутдинов: Пока не ощущаем. Во-первых, мы не так давно залили альбом с «Яной» — еще не вся статистика пришла, во-вторых, при десятках тысяч прослушиваний доходы не очень большие. 

Илья Зинин: Можешь назвать порядок?

Айдар Хуснутдинов: Честно говоря, я туда особо и не заглядываю. Давайте спросим Игоря — у него самая популярная группа среди присутствующих.

Игорь Шемякин (участник Harajiev Smokes Virginia!): Мы пользуемся сервисом TuneCore. Залить туда релиз стоит, кажется, 49 долларов. В конце года денег, которые мы получаем с прослушиваний, хватает как раз на перезалив каталога. Нас эта ситуация абсолютно устраивает. У нас нет цели заработать. Нам важно, чтобы наша музыка была представлена во всех существующих сервисах.

Ильяс Гафаров: К нам часто обращаются молодые музыканты с вопросом, как сделать, чтобы музыка появилась на iTunes или других сервисах. Мы их, конечно, отправляем на тот же TuneCore или CD Baby. При этом я лично не знаю ни одного независимого музыканта, кроме, может быть, Мити Бурмистрова, который бы хоть что-то вменяемое на стриминге заработал.

Илья Зинин: А ваш лейбл что-нибудь зарабатывает?

Ильяс Гафаров: Наш лейбл сейчас переводит весь свой каталог, в котором более 200 треков, с TuneCore на Believe Music. Мы долго им писали, в итоге дописались. Потом долго читали их гайдлайны — а это целая энциклопедия. Сейчас потихоньку заполняем метаданные и всё заливаем. Эта работа занимает время, и я пока не могу никаких цифр назвать. Но я рад уже тому, что на какие-то самые насущные вопросы нашел ответы, когда начал писать в поддержку. 

У «Тьюнкора» проблема в том, что поддержка может тебе ответить, а может не ответить. А если ответит, то общение идет только на английском. А теперь я могу получать поддержку на русском хоть три, хоть десять раз в день — столько, сколько необходимо. И таким образом в том числе пополнять свой багаж знаний. Все это я делаю не столько из-за перспективы заработать на стриминге, сколько для того, чтобы в удобной форме представлять и каталогизировать нашу музыку. Чтобы на стримингах были представлены татарский рок, татарский рэп и так далее.

Айдар Хуснутдинов: Мы тоже перешли недавно с одного бесплатного сервиса на ONErpm, с которыми очень приятно работать. Лучше платить процент, но получать человеческое отношение и помощь в решении проблем, с которой на больших сервисах возникают сложности. А это правда так: я пользовался и TuneCore, и CD Baby.

Советы от ONErpm по правильной загрузке музыки в стриминг.

Игорь Шемякин: Раз уж ко мне попал микрофон, я кратко программно выскажусь о ситуации в Казани. Мне кажется, наша главная проблема — абсолютная закрытость. Даже отбирая заявки на шоукейс, мы столкнулись с тем, что многие люди совершенно не готовы к сотрудничеству. 

Мы думали, что такой «приход извне» вызовет дополнительный интерес к местной сцене, мы соберемся вместе и обсудим наши проблемы или испытаем гордость друг за друга. Выяснилось, что многие просто не готовы к этому. 

Например, мы подготовили очень полезный, почти исчерпывающий гид по клубам, студиям, репетиционным базам и прокатчикам Казани. Но некоторых участников индустрии в нем не оказалось, потому что они отказались с нами сотрудничать. 

Жалуемся, что нас никто не замечает и нам негде выступать, и в то же время сталкиваемся с тем, что музыканты и их менеджеры просто не готовы себя представить. Это очень сложно для понимания.

Ну и общая аморфность. Нужно понять, что, конечно, никто не должен вас никуда звать выступать. Когда я переехал из Набережных Челнов в Казань, для меня было абсолютным нонсенсом, насколько аморфно и немобильно местное население: все сидят и ждут, когда их куда-то позовут. Если вы занимаетесь музыкой, надо просто брать и делать себе концерт.

Илья Зинин: Что вы как эксперты посоветуете музыкантам, живущим в Казани? Что они прямо сейчас могут начать делать?

Айдар Хуснутдинов: В первую очередь, мне кажется, важно понять, что концерт можно организовать где угодно: он не обязательно должен проходить в клубе, где все красиво, стоит классный бэклайн и работает профессиональный звукорежиссер. Можно поставить простенький аппарат в любом подвале, сыграть там для тридцати друзей и опозориться. А потом уже для пятидесяти чуть получше сыграть. И так далее.

Рекомендации по организации концертов и другим важным для музыкантов вопросам читайте в нашей инструкции.

Ильяс Гафаров: Лет семь назад, когда лейбл Yummy Music только начинался, за неимением возможности выступать в тех клубах, в которых мы бы хотели, мы делали концерты на малых театральных площадках. Один из наших партнерских проектов, финско-татарский ансамбль Super Tatar, устраивал презентацию альбома здесь, в «Смене». Во всех этих случаях аппарат приходилось привозить с собой. Но тут уж кто как готов заморочиться. Помните знаменитый фестиваль, который проводил Миша Остудин?

Айдар Хуснутдинов: Конечно! «Корм». Он проходил в речном порту, в классической рюмочной «Чайка». Не было денег арендовать свет, поэтому пригнали две тачки, и они светили с двух сторон фарами на сцену. А сзади горел огонь в мангале. Очень красиво! 

С нами выступала финская группа Grusenka. Они каждый год ездят на шоукейс Iceland Airwaves в Рейкьявике как зрители. И, по их словам, такого, как у нас в речпорту, они там никогда не видели и любая группа из выступавших всех бы в Рейкьявике просто разорвала. При этом эпохальное событие — кстати, засветившееся недавно в передаче «Вписка» со Славой КПСС — проходило для 50 человек, которые сидели на траве перед Волгой и пили водку из пластиковых стаканчиков.

Радиф Кашапов (музыкальный журналист, участник группы qaynar, из зала): Игорь правильно заметил, что музыкальные сообщества Казани разобщены и люди зачастую не идут на контакт. Но и здесь среди спикеров нет представителей рэперов, металистов и так далее. Может быть, причина в том, что среди татарстанских исполнителей мало кто добился успеха в этих жанрах. Вспомнить за последнее время можно разве что Нурминского, про которого писали на The Flow.

Айдар Хуснутдинов: И ты писал в «Афише».

Ильяс Гафаров: Так и есть. Я, например, состою в куче чатов, каждый по своим интересам. У рэперов свой чат «Коннект». У них, кстати, есть паблик во «ВК», где почти 10 тысяч подписчиков, и они в нем продают рекламу. Есть чат «Казанализации», в нем человек 80. Там общаются про инди-музыку. Есть отдельный чат рок- и метал-команд, в нем человек 150, по-моему. Рокеры сейчас делают свою организацию, «Казанский рок-клуб», чтобы как-то помогать коллегам по цеху. Не знаю, как именно.

Радиф Кашапов: С площадками.

Ильяс Гафаров: Да. Рэперы тоже пытаются решать вопрос с площадками, но пока собирают человек 50. А инди-сцена, хотя в их чате не так много народа, достаточно эффективно работает. И реальной аудитории, которая ходит на концерты, у них побольше, чем у рэперов.

Вопрос из зала: А чего не хватает представителям казанского андеграундного метал-сообщества, чтобы их заметили?

Руслан Чижов: Это странная постановка вопроса. Как будто мы разговариваем о каких-то инвалидах. Игорь правильно сказал, что надо не сидеть и ждать, что кто-то вам поможет, а брать и делать самому. Если вам чего-то не хватает, вы можете сами повлиять на ситуацию.

То же касается и стриминга. Ребята с лейбла Get Busy переехали из Казани в Москву и сейчас на стриминге окупают все вложения в лейбл, начиная от артистов и заканчивая мастерингом. Так что нечего ждать у моря погоды — надо брать ситуацию в свои руки.

Илья Зинин: На этой оптимистичной ноте я и предлагаю закончить. 

Следующая «ИМИ.Сцена» состоится в Саратове в мае (сроки и состав участников могут быть изменены из-за пандемии). Подать заявку на участие в саратовском шоукейсе можно уже сейчас.